Глава 11.

Мама вернулась через двадцать минут. Оказалось, ей срочно потребовался имбирь, и она заставила папу ехать в ближайший магазин за этим ценным ингредиентом. И поскольку она увидела через окно, что мы с мальчиками возвращаемся домой, решила не сообщать профессору Снейпу о намерении уйти. Моя мама иногда совершает странные поступки. Я почти научилась этому не удивляться.
Вернувшись, она расспросила Снейпа обо всем, что касалось детей, и отпустила его, пообещав побеспокоить вновь, если случится что-либо непредвиденное. Я из-за маминой спины попыталась жестами показать профессору, что сделаю все возможное, чтобы этого не произошло. Заговорщицкая ухмылка на его лице дала мне понять, что сообщение принято.
После ухода Снейпа мама попыталась заручиться моей помощью в приготовлении обеда для тети Роузи, но я была вынуждена отказать, так как еще не была уверена, что Драко и Гарри можно оставлять без присмотра. Допускать их на кухню мне казалось тем более опасным.
По крайней мере такова была официальная отговорка. Уже через десять минут мальчики были так увлечены мультфильмом про пиратов, что я могла спокойно аппарировать во Францию, прогуляться по Монмартру, посидеть в уютном кафе и вернуться назад – без каких-либо волнений, ибо таинственная сила телевизора приковала к себе Драко и Гарри намертво.
Но идти помогать маме я не спешила. Не потому, что я такая ленивая и эгоистичная дочь, просто с детства я питаю глубокую неприязнь к тете Роузи. Сама идея о том, что я буду готовить что-то, что потом отправится в её влажный рот вызывает у меня отвращение. С чем связано такое отношение – просто с личностью сестры моего отца, или же с каким-то эпизодом из детства, о котором я забыла, но сохранила воспоминания где-то в подсознании, мне не ведомо. Но есть вещи, с которыми мы просто не в силах совладать. Не представляю, какой силой воли надо обладать, чтобы перешагнуть через себя и справиться с подобного рода неприязнью.
Тем не менее, я прекрасно понимала, что придется объяснять тетушке, откуда в доме появилось два семилетних ребенка. И пока капитан Рибера Чернобородый сражался с кораблем испанского принца, я выдумывала сложные речевые конструкции, включавшие в себя сложноподчиненные предложения и множество изящных оборотов и метафор, которые бы объяснили родственнице появление мальчиков.
Первой идей было поведать ей историю о родственниках-друзьях-соседях, которые попросили приглядеть за ребятами. Но тут же идея разбилась о скалы тетушкиного любознания. Так вышло, что она знала всех наших родственников-друзей-соседей наперечет. Некоторых из живущих в соседних домах людей не знала даже я, а тетя Роузи знала. Более того, она была шапочно знакома с Роном и Гарри. Рон, счастливый обладатель целого клана тетушек, справился с этим легко и беззаботно. Гарри же порой до сих пор вспоминает тетю Роузи с содроганием сердца, уверяя, что она, возможно, даже хуже, чем обе тетушки Гарри – тетя Петунья и тетя Мардж – вместе взятые. Да, есть люди, способные вызывать неприязнь во всех без исключения. Хотя, чем-то же она поразила моего дядю, и даже родила от него сына, моего несчастного кузена. Встречаются в мире вещи, не доступные моему пониманию, с этим можно только смириться.
Можно было бы, подумала вдруг я, сказать, что это Рон попросил меня приглядеть за его племянниками или кузенами, но придумать, почему никто из многочисленного семейства Уизли (а тетушка была прекрасно осведомлена о количестве Уизли в стране – она расспросила об этом Рона еще на третьей минуте знакомства) не смог остаться с детьми, я не могла. Порой меня обвиняли в отсутствии фантазии, сухости ума и тому подобных «недостатках». Что ж, не буду спорить, может быть, так оно и есть. Никто не идеален. Мне посчастливилось, скажем без лишней скромности, обладать разумом весьма незаурядным, без живости фантазии я вполне смогу прожить. Так думала я до того момента, когда была поставлена перед задачей объяснения тетушке озадачивающего, на первый взгляд, факта.
Посмотрев на проблему с другой стороны, я подумала, что было бы хорошо не показывать тете Роузи Гарри и Драко вообще. Тогда бы обошлось без лишних расспросов, а я была бы избавлена от получасовой (в лучшем случае) беседы с родственницей. Но куда деть двух мальчиков на три-четыре часа? Запереть их в одной из комнат было невозможно, поскольку, как я уже говорила, тетя имела привычку (назовем это этим безобидным словом) инспектировать дом, и вполне могла обнаружить ребят. Да и Гарри с Драко вряд ли стали бы сидеть тихо, изображая собственное несуществование. Конечно, можно было бы отвести их в кино… на какой-нибудь длинный сеанс, и оставить там. Но я не была уверена, что в Рождество хоть что-нибудь работает.
Рождество… я совсем забыла о нем в этой суматохе. Дарить выросшим мальчикам было нечего, поэтому я решила лишний раз не заикаться о празднике, а мои собственные подарки еще не прибыли. Предположительно, Джинни и Рон, если они не слишком увлеклись беспечной жизнью в Норе, где не существовало Гермионы Грейнджер с двумя детьми, должны были послать мне хотя бы открытку. Но ни одной совы, кроме профессорской, сегодня в мой дом не прилетало.
Внезапно, как раз в тот момент, когда капитан Рибера обещал Оливеру скормить его акулам, кто-то позвонил в дверь. Мое сердце пропустило пару ударов, когда я вдруг подумала, что это тетя. Но тут же паника покинула меня, когда я взглянула на часы. Тетя никогда не приезжала раньше или позже назначенного времени.
Открыв дверь, я едва не закричала от радости – там стояли два рыжеволосых улыбающихся создания с коробками в руках.
- Рон! Джинни! – поприветствовала я гостей, - Заходите скорее. Как вы здесь оказались?
- Мы отпросились на часик, сказали, что хотим навестить тебя, - ответил Рон.
Мы втроем прошли в гостиную, где Рон торжественно вручил Гарри и Драко по подарку. Те сперва удивились, затем неуверенно взяли упакованные коробки. Драко, правда, сначала подождал, пока подарок открыл Гарри, затем, убедившись, что никакой опасности нет, принялся распаковывать свой.
- Они… они выросли? – спросила, наконец, Джинни, после длительного осмотра.
- Какая удивительная наблюдательность, - прокомментировала я, - Именно это с ними и произошло.
- Черт, и правда! – воскликнул Рон, разглядывая мальчиков.
- Тогда вряд ли их сильно заинтересуют кубики, которые мы им подарили, - Джинни со вздохом взглянула на детей, которые недоверчиво разглядывали цветные брусочки.
- На безрыбье… - пробормотала я, - Ну что ж, замечательно, что вы пришли!
Я широко улыбнулась и Джинни с Роном настороженно переглянулись.
- Присаживайтесь, - радушно предложила я, украдкой поглядывая на часы, - Хотите чего-нибудь?
- Нет-нет, спасибо. Нас дома кормят так, что я начинаю переживать, не хотят ли нас после каникул отправить на скотобойню, - ответила Джинни, пересмотревшая передач BBC, пока гостила у меня прошедшим летом.
- А вот твой подарок, - смущенно пробормотал Рон, протягивая мне небольшую упаковку, которую он до сих пор прятал за спиной, - С Рождеством.
Его покрасневшее лицо и уши заставили меня задуматься, что же они мне такое приготовили.
- Это Джинни выбирала, - добавил смутившийся до невозможности Рон, и мои губы нервно дернулись.
Последняя затея Джинни вылилась в двух детей на моей шее. От этой чертовки хорошего не жди…
- Уф, это всего лишь белье, - выдохнула я, развернув подарок.
- Что? – не расслышала Джинни.
- Я говорю, очень красивое, спасибо.
- Желаю, чтобы скоро нашелся кто-то, кто сможет оценить мой подарок по достоинству, - кокетливо сказала Джинни, на что я лишь натянуто улыбнулась.
Затем, по-очереди обняв друзей, и убрав подарок в сторону, я сказала:
- У меня для вас тоже кое-что есть, - и, взмахнув палочкой, призвала из своей комнаты две красиво упакованные коробки, - Собиралась послать с совой, но столько дел, знаете ли…
- Ой! Это энциклопедия! – как-то странно неправдоподобно обрадовалась Джинни.
- Это энциклопедия ароматов, - заметила я, - Разные запахи, какие кому и в каком сочетании подходят, все в этом духе.
Интерес на лице подруги стал более естественным, и она углубилась в изучение книги.
Рон тем временем открыл свою коробку и также обнаружил там некое печатное издание.
- Прежде чем ты скривишь лицо, хочу обратить внимание, что книга написана магловским психологом специально для молодых людей, и учит их общению с девушками. Знаешь, как не смущаться при разговоре, или не краснеть, когда даришь подруге нижнее белье…
Рон издал нервный смешок, и, скованно поблагодарив меня, сунул пособие в карман мантии. Уверена, он прочитает книгу от корки до корки, но вряд ли когда-либо признается в этом.
- Да, собственно, хотела вас попросить о пустяковом одолжении… - начала я как бы между делом.
- Да, конечно, - ответила Джинни, еще не зная, что же мне надо.
- Мне нужно куда-то деть детей на три -четыре часа.
Рон и Джинни одинаково удивленно взглянули на меня.
- Но мы не можем взять их к себе домой, ты же знаешь! – первым заговорил Рон, - Мама убьет нас, если узнает, что мы натворили.
- Вы можете не идти с ними домой, а, например, отправиться куда-нибудь погулять.
- На четыре часа! – воскликнул друг.
- Ну, знаете ли. Я вожусь с ними с самого инцидента и не жалуюсь. Сейчас мне нужна ваша помощь.
Рон и Джинни одинаково задумчиво потерли подбородок. Мне даже стало не по себе от этой синхронности.
- Вообще, нас отпустили только на час… - пробормотал Рон, но я поняла, что он сдался.
- Ладно, - вздохнула Джинни, - Только одолжи сову, мы напишем маме письмо. Твой дом ведь не подключен к каминной сети?
Я отрицательно покачала головой, в душе радуясь неимоверно. Долгожданный отдых! А если повезет, тетя Роузи уедет раньше, чем вернутся ребята и я смогу, наконец-то насладиться «несемейной» жизнью.
- Сова наверху в клетке. Перо и пергамент там же, - обратилась я к Джинни, и та поспешила наверх, в мою комнату, - Гарри, Драко! - мальчики, уже погруженные в мир анимации, с любопытством взглянули на меня, - Сейчас вы пойдете гулять с Роном и Джинни.
- Кто они такие? – спросил Драко недовольно.
- Они наши друзья.
- Почему мы должны идти с ними? – не отставал ребенок.
- Потому что вам нужно много гулять.
- Мы можем им доверять?
Я закатила глаза.
- Если бы они представляли для вас какую-то опасность, я бы вас с ними не отправила, не так ли?
Драко сощурился и осмотрел Рона с ног до головы.
- Как-то он простоват, - заключил блондин.
- Что, прости? – удивленно спросил Рон.
- Ты что, глухой? – тут же отозвался Драко.
- Слышь, мелюзга, сейчас ты у меня договоришься. Подвешу тебя к потолку вверх ногами, будешь знать.
Драко многозначительно взглянул на меня.
- Ты сам напрашиваешься, - ответила я, пожав плечами, но тут же повернулась к Рону и состроила гримасу, означавшую «Рон, он же маленький, не поддавайся на его провокации и будь взрослее. Кроме того, он безоружен, а нападать на безоружных детей попросту некрасиво».
Не знаю, получил ли он всё сообщение, или только часть его, но следующие слова Рона были:
- Но если ты будешь хорошо вести себя, я куплю тебе мороженое, - прозвучало это несколько неуверенно, и со стороны выглядело весьма комично, но я не стала смеяться и лишь одобрительно посмотрела на друга.
- Смотри! Смотри! Он спасся, я же говорил! – вдруг закричал Гарри, одной рукой дергая Драко за рукав, а другой тыча я в экран телевизора.
- Ладно, надо их переодеть, - произнесла я и отправилась за детской одеждой.
Когда я вернулась в гостиную, Джинни была уже там, и весело беседовала с моей мамой. Завидев меня, она – то есть мама – тут же воскликнула:
- Гермиона! Почему ты не сказала, что Джинни и Рон пришли?
Я пожала плечами.
- Я как раз спрашивала Рона, нет ли у него невесты, - заметила мама как бы невзначай, пока я подавала Драко и Гарри теплую одежду.
- Серьезно? Бьюсь об заклад, он ответил, что нет, - произнесла я сардонически.
- Именно это он и ответил, - ответила мама, игнорируя мой тон, - Ах, как же так. Такой хороший парень…
Я украдкой взглянула на Рона – на лице его было страдальческое выражение, и я ему одобряюще улыбнулась. Он кивнул, в знак того, что принимает соболезнования, но поскольку мама продолжала причитать, ему это мало помогло.
- Какие же девочки слепые, - говорила она, - Перед ними такой молодой человек, статный, крепкий, и такой воспитанный, такой учтивый… а у этих дурочек только ветер в голове. Им Принца Чарминга подавай.
Джинни прыснула. Рон, до этого сконфуженно выслушивавший мамины слова, насмешливо взглянул на меня. Я едва не задушила Гарри шарфом. Реакция не укрылась от мамы, и она тут же спросила, в чем дело.
Джинни, естественно, тут же выложила всю историю с профессором Снейпом в роли будь-он-трижды-проклят-Принца-Чарминга. Мама удивленно слушала историю, а потом заявила:
- Северус такой приятный мужчина. Я сразу поняла, что он очень благородный.
Надо было видеть лица моих друзей в этот момент. Эдакая смесь удивления, испуга и неуверенности в психическом здоровье моей мамы.
- Северус? – переспросил Рон.
- Вы его знаете? – одновременно с ним спросила Джинни.
- Профессор Снейп ужинал у нас вчера, - пояснила я, - И, о чудо, нашел общий язык с моими родителями.
Рон и Джинни выразили общее недоверие, на что Драко, недовольно дожидавшийся, когда, наконец, прекратятся разговоры, и они смогут пойти гулять, сказал:
- Дядя Северус мой друг. Если вы такие тупые и не понимаете, что он почти что самый лучший после моего папы, то вы дураки.
- Спасибо, Драко, - сказала я сдержанно.
Джинни и Рон же, раскрыв рты, уставились на мальчика. Но еще больше удивил их Гарри, сообщив:
- Да! Он так здорово умеет делать, что махает палочкой и я подлетаю в воздух, а потом опускаюсь, и снова подлетаю, и он умеет варить злея.
- Зелья, идиот, - поправил его Драко.
- Да, и зелья, и мы пили одно, и оно было очень невкусное, но мы могли бы вырасти обратно, если бы оно было хорошее, но оно было не очень хорошее, но он сварит потом другое, и мы снова будем его пить, и может быть даже оно будет вкусным, хотя полезные зелья всегда невкусные, а потом он придет ко мне в гости, когда я буду большим, потому что он мой друг тоже.
Всё это было сказано на одном дыхании, и я могла лишь позавидовать объему легких у такого маленького мальчика.
Драко же, закатив глаза, картинно покачал головой, якобы поражаясь недалекости ума своего друга.
- Эрм… прекрасно, Гарри, - пробормотала Джинни.
- Ладно, вам уже пора, - опомнилась вдруг я, - Гарри может рассказать вам еще много интересных историй, но уже за пределами стен этого дома.
Я начала подталкивать всех к выходу, приговаривая:
- Раньше, чем через четыре часа, не возвращайтесь, и когда вернетесь, не заваливайтесь всей гурьбой, а сперва пусть в дверь постучит кто-то один, и я скажу, можно вам входить, или нет. Драко, не груби Рону и Джинни, Гарри будь хорошим мальчиком, Рон, помни, им всего семь, Джинни, ты за главного. Пока! Удачи! – и, выпалив последнее слово, я захлопнула входную дверь, оставив всю четверку в легком недоумении на улице.
Поборов искушение облегченно сползти по двери на пол и растечься там теплой лужицей, я прошла в гостиную и увидела там задумчивую маму.
- Гермиона, а Северус действительно очень приятный мужчина, - сообщила она, и я едва не зарычала.
- Он хороший педагог, - сдержанно согласилась я, поправляя подушки на диване.
- Знаешь, он мне сразу понравился. Он, возможно, не слишком красив, но ведь не это главное в человеке, не так ли? Взять хотя бы твоего папу…
Мои брови удивленно взлетели вверх.
- В молодости папа был довольно симпатичным, - возразила я.
- Смотря на чей вкус. Моя подруга Синтия постоянно твердила мне, какой он страшненький... каким же шоком было для неё узнать, что я выхожу за него замуж. С тех пор, как она отказалась придти на свадьбу, мы перестали с ней общаться.
Я пожала плечами. Мало ли идиотов в этой стране?
- Мне он сразу понравился, - сказала мама.
- Конечно. Он и сейчас ничего, а тогда вообще был очень привлекательным, насколько я могу судить по фотографиям, - отозвалась я, стирая пыль с телевизора.
- Я про Северуса.
- Боже, мама! – воскликнула я.
- В самом деле, Гермиона. Не стоит быть такой… чопорной.
Я сжала зубы.
- Сперва я подумала, что это замечательно, что в Хогвартсе есть кто-то, кто может защитить тебя. Сколько бы ты не повторяла мне, каковы твои успехи в этих боевых искусствах и что Гарри и Рон всегда с тобой… я боюсь за тебя, потому что совершенно не знаю, что там происходит, в этом магическом мире. Я была рада познакомиться со взрослым человеком, который может позаботиться о тебе. А мне сразу стало ясно, что на него можно положиться. Но теперь я взглянула на ситуацию несколько с другой точки зрения…
- Мама. Твоя интуиция и умение разбираться в людях не может не поражать, - сказала я, безуспешно пытаясь заставить плетеную салфетку на журнальном столике лечь ровно посередине, - Не многие могут, как бы это сказать, увидеть истинную сущность профессора Снейпа и понять, что ему можно доверять. И я говорю это без какого-либо сарказма.
- Я знаю, я умею отличать, когда ты говоришь серьезно, а когда язвишь. Если я не показываю виду, это не значит, что не понимаю, - заметила мама.
Я ухмыльнулась.
- Но, мама, пожалуйста, не надо смотреть на ситуацию ни с каких сторон. Я готова торжественно пообещать тебе, что когда-нибудь выйду замуж и рожу тебе самых несносных на свете внуков. Но едва ли это будет хоть как-то связано с профессором Снейпом. И не только потому, что он мой преподаватель. В нашей семье этот аргумент не действует. Как и тот, что он старше меня в два раза. Просто потому, что мы с ним совершенно разные люди.
- Противоположности притягиваются, - сказала мама.
- Не надо говорить банальностей. Терпеть не могу клише, - недовольно произнесла я.
- Такие ли вы разные, как ты говоришь? Что-то мне подсказывает, что что-нибудь в этом духе мог бы сказать и Северус.
- Ты его совсем не знаешь! Как ты можешь утверждать такое? – взвилась я, оставив жалкие попытки привести гостиную в состояние идеального порядка, чтобы даже тетя Роузи не могла найти, к чему придраться, - И прекрати звать его Северус!
- Мы перешли на имена, - ответила мама невозмутимо.
- Послушай, это же смешно! Ни одна нормальная мать не станет уговаривать свою дочь завязать отношения со старым некрасивым учителем только на основании того, что он показался ей «человеком, которому можно доверять»!
- Оу, только не говори мне, что считаешь меня нормальной матерью, - ответила мама и рассмеялась.
Я не смогла сдержать улыбки.
- Просто нужно мыслить шире, - заявила она, отсмеявшись, - В конце концов, правила существуют для того, чтобы их нарушать, и прежде, чем ты снова попросишь меня не употреблять клише, хочу заметить, что некоторые из них очень правильные.
- Правила – это нормы, призванные регулировать…
- Правила для дураков и узколобых моралистов…
- Скажи это профессору Снейпу.
-… а также студентов в закрытых школах.
- Мама.
- Гермиона.
С этой женщиной невозможно разговаривать.
Внезапно раздался звонок в дверь. Мы с мамой одновременно взглянули на часы, затем испуганно друг на друга, затем обвели взглядом гостиную и побежали открывать дверь.
Тетя Роузи вошла в дом походкой инспектора санэпидемнадзора. Кузен Дерек плелся сзади, его болезненное лицо выражало безразличие и даже какое-то смирение с судьбой. Так, должно быть, выглядит идущий на смертную казнь больной раком.
Впрочем, я тоже, наверное, выглядела не радостнее утренней каши.
Вытерпев ненавистное мною с детства приветствие, заключавшееся в слюнявом поцелуе тетушки, я ободряюще улыбнулась Дереку, и препроводила гостей в столовую. Там нас уже дожидался папа за накрытым столом.
Я думаю, одной из причин, по которым папе так долго удаётся терпеть несносный характер моей мамы, заключался в том, что восемнадцать лет своей жизни он провел под одной крышей со своей сестрой – затем он уехал учиться в университет, и никогда больше ему не приходилось проводить в компании тети больше недели. То спокойствие, достойное бронзового монолита, с каким он принимал все тетины нападки, заставляло меня вновь и вновь восхищаться родителем.
Вот и сейчас он невозмутимо поздоровался с тетей Роузи, и будто бы не услышал её недовольного комментария по поводу того, что он не вышел встретить её в прихожую.
Когда мы, наконец, уселись за стол, тетя Роузи начала рассказывать нам о том, с каким трудом они с Дереком добрались до нас, как шумно ехал поезд, какой нерасторопный в нем был персонал, какой старый им достался кэб, в котором они ехали от ужасно людного вокзала, и какой гнусный водитель в нем был – всё время молчал и слушал невыносимое радио.
Затем разговоры перешли на тему учебы, и мы узнали обо всех достижениях Дерека – неудач у него не могло быть по определению, хотя мне было прекрасно известно, что у него куча проблем из-за дисграфии. После отчета об университетских успехах моего кузена, тетя провела допрос с пристрастием о том, как же идут дела у меня. Маме пришлось потрудиться, чтобы объяснить, почему я все еще учусь в школе, если должна была окончить её в прошлом году, но у неё-то, в отличие от меня, проблем с фантазией никогда не было, поэтому мы стали слушателями удивительной истории, включавшей беглых преступников с Кубы и фальшивые бельгийские франки.
Когда трапеза подошла к концу, мы все отправились на прогулку по дому, в ходе которой тетя провела инспекцию помещений, заметив множество недостатков в планировке дома, и сделала несколько замечаний по поводу нашей с мамой нехозяйственности. Наученные опытом прошлых лет, мы стойко промолчали.
В какой-то момент мне удалось улизнуть от тети, оставив её в компании папы и мамы, захватив с собой несчастного Дерека. Под предлогом того, что я давно хотела показать ему одну книгу, мы на несколько минут смогли найти приют в моей комнате.
- Ты подросла с прошлого года. Совсем взрослая уже, - заметил Дерек, вольготно расположившись на моей кровати.
- Умоляю, пусть следующей фразой не будет «уже замуж можно выдавать»! – попросила я.
Братец понимающе улыбнулся.
- Конечно нет. Тебе самой решать, выходить замуж или навсегда остаться старой девой и умереть в полном одиночестве, - сказал он и рассмеялся.
Я до сих пор не могла не удивляться тому, какие метаморфозы происходили с Дереком, стоило ему оказаться вне зоны доступа для своей мамочки. Совершенно другой человек. Вторую сторону – противоположную вечно молчаливому юноше, склонному к суициду – я узнала еще в детстве, и поскольку виделись мы довольно редко, каждый раз ожидала, что УЖ ТЕПЕРЬ-ТО он точно изменился, действительно став тем угрюмым тихоней, каким видела его тетя Роузи и мои родители. К счастью, он все также продолжал глумиться надо мной, стоило нам остаться наедине.
- А тебя мама еще не заставляет жениться? Не удивлюсь, если она тебе и невесту нашла.
- Вообще-то, я действительно женюсь, только маме мой выбор ну никак не нравится.
Я сочувственно покачала головой.
- Поэтому она об этом и не заикнулась ни разу, - пояснил Дерек, - Не может же быть такое, чтобы сынок её ослушался. Уж родственникам-то об этом точно не нужно знать.
Кривая ухмылка дала мне понять, что за этим безразлично-насмешливым тоном скрываются глубокие переживания.
- На свадьбу, извини, не приглашаю, сама понимаешь… Но в гости как-нибудь приезжай обязательно. Уверен, Анжелина тебе понравится.
- По рукам, - ответила я, - Но сейчас нам лучше вернуться к родителям, пока нас не хватились.
Семейство уже сидело в гостиной, попивая чай. От моего внимания не укрылось, как тетя Роузи недовольно поправила салфетку на журнальном столике.
Внезапно, впрочем, как и всегда, раздался звонок в дверь. Гадая, кто бы это мог быть, я пошла открывать. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила у порога профессора Снейпа.
- Мисс Грейнджер, мне срочно нужны дети, - сказал Снейп в каком-то бешенном нетерпении – словно он только что придумал лекарство от СПИДа и ему не терпится опробовать его на больном.
Я зашикала, прижимая палец к губам, и стараясь вытолкать уже вошедшего в прихожую профессора. Но мои старания оказались напрасными.
- Гермиона, кто это? – раздался голос тетушки из-за моей спины, и я бросила попытки выдворить Снейпа.
- Это… - я замолкла, пытаясь придумать правдоподобную ложь.
- Молодой человек, кто вы такой? – спросила тетя Роузи, поняв, что я собираюсь лгать – у неё нюх на такие вещи.
- Я профессор Снейп, учитель мисс Грейнджер.
- Да что вы говорите! – в некоем восхищении воскликнула тетя.
Я и оглянуться не успела, как профессор был заманен в гостиную и удобно усажен в кресло, дабы можно было начать допрос.
Надо отдать должное Снейпу – его шпионский опыт не позволил тетушке вытянуть из него и грамма существенной информации. Тот так ловко уходил от ответа и выражался ничего незначащими витиеватыми словесными оборотами, что мне стало завидно.
Но тетя также обладала многолетним опытом и владела разными формами допроса. Поэтому на какое-то время я, мама, папа и Дерек стали свидетелями настоящей баталии между опытным дознавателем и опытным скрывателем.
В какой-то момент мне показалось, что они оба получают некоторое извращенное удовольствие от процесса, но, наконец, тетя сдалась, признав свое поражение, и я видела, как уважение к Снейпу возникло в её взгляде.
Я не могла в это поверить.
- Мисс Грейнджер, я все-таки хотел бы узнать, где… - начал было профессор, но я сделала такие страшные глаза, что он тут же осекся, и несколько неуклюже закончил, - у вас здесь уборная комната.
- Пойдемте, я вас провожу, - радостно отозвалась я, и мы направились на второй этаж.
Оказавшись в моей комнате, профессор огляделся:
- Неплохая меблировка для туалета, - заметил он, но я была не в настроении шутить.
- Дети сейчас гуляют с Роном и Джинни, я не хотела показывать их тете.
- Есть основания полагать, что мне удалось найти антидот к вашему зелью, - сообщил Снейп.
- О, это замечательно! – искренне ответила я, - Присядьте.
Я указала на низкую табуреточку у туалетного столика, и едва сдержала смех, когда профессор не без труда уселся на неё. С его длинными ногами было не совсем удобно сидеть на таком сидении, но Снейп, очевидно, счел за лучшее сделать вид, что все в порядке, и то, что колени вот-вот упрутся ему в подбородок, совсем не мешает.
- Может быть, вы просто оставите зелье, и я сама дам его Гарри и Драко, когда они вернутся? – спросила я, усаживаясь на кровать.
- Ни в коем случае. Зелье экспериментальное. Если что-то случится, я должен быть рядом.
Мама бы сейчас умиленно улыбнулась и заметила, какой он заботливый и предусмотрительный.
- Что ж, тогда у вас есть два варианта: либо остаться и дождаться, пока уедет тетя, что должно произойти примерно через час, либо, ну, уйти, и вернуться позже.
- Я не намерен миллион раз путешествовать из Хогвартса сюда, и отсюда в Хогвартс. И хотя перспектива провести в компании вашей тетушки кажется мне подобной пытке круциатусом, я останусь, в надежде на то, что и мое общество не покажется ей приемлемым, и она покинет сие место раньше назначенного срока.
- Это было бы просто прекрасно! – сказала я, довольно улыбаясь, - Благодарность моя была бы безмерной.
- Избавьте. Как я уже говорил, люди слишком часто благодарят меня за то, за что благодарить совершенно не нужно.
- Но ведь если я перестану вас благодарить, я могу пропустить тот момент, когда благодарность будет уместной, - ответила я.
- Я вам сообщу о наступлении подобного момента, не беспокойтесь, - ответил профессор, ухмыльнувшись.
На какое-то мгновение в комнате повисла тишина, и я вдруг почувствовала себя неловко. Вспомнился разговор с мамой, а осознание того, что в моей комнате находится МУЖЧИНА стало почти осязаемым.
- Пожалуй пора идти…
- Надо спускаться… - одновременно сказали мы, поднимаясь.
Затем я смутилась и этой одновременности. Подумалось, что и мысли у нас могли быть схожие. В этой до сухости в горле неловкой обстановке мы покинули комнату и поспешили вниз в гостиную.
Только спустившись вниз я поняла, как, должно быть, это смотрелось со стороны – я пошла показывать профессору уборную, но спустились мы вместе. Надо это понимать как то, что я дожидалась под дверью, пока он делал свои дела, чтобы потом проводить обратно? Или что нам надо было провести время наедине? Тогда тетушка обязательно уже приготовила для нас парочку вопросов…
- Как вы долго, - заметила тетя Роузи, и я закатила глаза. Тактичность японской макаки.
- Пардон, мадам? – Снейп настолько многозначительно взглянул на тетю, что даже я смутилась.
Но родственницу так легко не заденешь.
- Уж не знаю, что вы с моей племянницей делали, но это просто неприлично, оставаться с молодой девушкой один на один так долго, когда внизу вас ждут её родственники.
Боже-боже-боже, моя семья решила опозорить меня так, чтобы я даже из дома выходить не желала! Мое лицо залилось густой краской, я чувствовала, как горит кожа. Поймав насмешливый взгляд Дерека, я сердито взглянула на него.
- При всем уважении, мадам, вам стоило бы сначала обратить внимание на собственное воспитание, и лишь затем делать замечания посторонним людям, - парировал тем временем Снейп.
- Ах, какой нахал! – ответила тетя, но, клянусь, в её голосе не было злости – там было незнакомое мне доселе добродушное одобрение.
Я готова была зарыдать.
___

Спустя час тетя и не думала покидать нас. Она так увлеклась беседой со Снейпом, что в какой-то момент мне на ум пришло ужасное воспоминание из детства, когда тетя, почувствовав себя плохо, была вынуждена остаться у нас на ночь и уехать утренним поездом. Тревога на лице мамы дала мне понять, что её волнует то же самое.
Наконец, когда тетя отлучилась «припудрить носик», о чем она кокетливо заявила Снейпу, я набросилась на профессора.
- Вы обещали, что она захочет избавиться от вашей компании не больше, чем через полчаса! – шепотом воскликнула я.
- Прошу прощения, мисс Грейнджер, что не демонстрирую варварской невоспитанности, - сардонически ответил Снейп.
- Гермиона, ты не можешь обвинять Северуса в том, что он мил с окружающими, - заметила мама.
АААААА!
- Он не мил! – почти плача сказала я, - Мистер, пожалуйста, верните профессора Снейпа, которого я знала раньше!
Профессор одарил меня своим фирменным взглядом, а затем сказал:
- Мисс Грейнджер, сохраняйте субординацию.
- Спасибо, сэр! – ответила я почти искренне.
- Гермиона, - одернула меня мама.
- Можно я останусь у вас жить? – спросил вдруг Дерек, и я нервно рассмеялась.
Дерек, в отличие от мамы с папой, знал кое-что о Снейпе. Кузен был единственным, с кем я иногда позволяла себе высказаться о преподавателе непочтительно. Думаю, это было что-то вроде синдрома попутчика, только многоразового использования. Мы виделись редко, но если была возможность поболтать, выкладывали всю подноготную. И часто не стеснялись в выражениях.
- Конечно, без проблем. А вместо тебя с тетей в Манчестер отправится профессор Снейп. Они так подружились с тетей Роузи, что мне, честное слово, жаль, что им придется расстаться.
- Мисс Грейнджер… - предупреждающим тоном начал профессор, но тут вернулась тетя.
- Что ж, Северус – да, она уже успела, не спросив на то разрешения, перейти на более неформальную форму общения со Снейпом, который, однако, упрямо продолжал звать новую знакомую «мадам», - к сожалению, нам пора прощаться.
Я покачала головой – чтоб раз я, или мама, или хотя бы папа услышали от неё нечто подобное!
- Береги мою племянницу, она у меня одна. Заботься о ней – я заметила, как профессор удивленно взглянул на тетю, - Двадцать тысяч фунтов стерлингов в год, конечно, не Бог весть что, но семью прокормить хватит, - здесь мы с профессором синхронно нахмурились, не желая понимать, что имеет в виду тетя Роузи, - Главное, будь джентльменом, сынок.
Сынок! Какая неслыханная фамильярность! А Снейп всё терпит. Да что с ним вообще такое?
- Поверьте, мадам, большего джентльмена, чем я, не сыскать, - отозвался Снейп, скрипнув всё же зубами.
К чему вся эта внутренняя борьба, когда ему дали карт-бланш быть настолько грубым, насколько это возможно?
- Гермиона, береги его, - с этими словами тетушка, поспешила в прихожую, преследуемая сгибающимся пополам от хохота Дереком и чем-то довольной мамой.
- Это ведь неправильно, пап? – произнесла я, неверяще глядя вслед уходящим родственникам, - Я всего лишь второй день дома, но вот уже много часов меня не покидает желание биться головой об стену до изнеможения. Предполагается, что я соскучилась и должна не хотеть возвращаться в школу.
- Просто подумай о том, что некоторым вообще некуда бежать, - ответил папа шутливо.
- Чего я по-настоящему боюсь, так это того, что когда-нибудь стану как мама. Или, еще хуже, как тетя Роузи, - сказала я, устраиваясь калачиком на диване.
- Непременно станешь, - «подбодрил» меня папа.
- И чем больше вы пытаетесь отрицать это, тем сильнее приближаетесь к образу Виктории, - добавил Снейп, ухмыльнувшись, - не отрицайте, мисс Грейнджер, просто примите.
- Какие добрые люди меня окружают, - прокомментировала я, насупившись.
- Ну вот и всё, - сообщила мама, вернувшись в гостиную, - В этот раз оказалось не так ужасно.
- Неужели, - буркнула я.
- Северус, еще чая? – проигнорировала мое ворчание мама.
- Нет, благодарю.
- Чего-нибудь бы покрепче, - добавила я, что не осталось не замеченным.
Три пары удивленных глаз уставились на меня.
- Что? Пошутила я. Я еще маленькая, ведь так? – неожиданно нервно ответила я, - Замуж меня гнать за первого встречного – это нормально, а бокал вина попросишь – распять готовы. Как мне это надоело!
С этими словами я пулей вылетела из гостиной. Стремглав поднявшись по лестнице, я остановилась отдышаться. Прекрасно, истерика неуравновешенного подростка – идеальное завершение ужасного дня.
На следующие пятнадцать минут я заперлась в комнате, чтобы как следует порыдать. Ох уж «эти дни» с их гормональными всплесками – никогда они меня до добра не доводили. Усталость навалилась свинцовым покрывалом, и вскоре я сама не заметила, как уснула.

Глава 13.

Было решено позволить мне посещать занятия. Давно я не была так счастлива.
Ложась спать, я представляла, как на следующий день появлюсь в Большом Зале – о, как я соскучилась по нему! – сяду на привычное место, рядом с Джинни и Роном, получу с совой привычный номер привычного Ежедневного Пророка, выпью стакан привычного тыквенного сока и съем привычный завтрак… Конечно, придется пережить несколько минут пристального внимания со стороны остальных учеников, но это ничто по сравнению с тем блаженством, которое я испытаю, садясь за парту в классе Трансфигурации, или готовя котел на Зельях! Я не могла дождаться, когда смогу поднять руку, чтобы ответить на сложный вопрос и подтвердить свой статус Всезнайки, которым я, чего уж скрывать, горжусь. Я трепетала, представляя, как легко и безупречно буду выполнять все новые заклинания, как аккуратным почерком буду вести конспекты по истории Магии, как с удвоенным энтузиазмом буду читать Древние Руны. Жизнь определенно начала налаживаться.
Ой, а сколько времени я теперь могла проводить в библиотеке!

***

Уснуть мне удалось только под утро, и потому проснулась я в прескверном настроении. Такое уже бывало: не раз я ждала дня рождения или рождества, находясь в состоянии эйфории, но когда праздник приходил, я встречала его с хмурым лицом и недовольным брюзжанием. Мальчики еще спали – завтрак ждал их на столе, и съесть его им предстояло в одиночестве. Я же, наспех совершив утренний туалет, поспешила в Большой Зал.
Всё прошло именно так, как я и предполагала, с той только разницей, что я не беззаботно игнорировала настырность и любопытство других учеников, но довольно резко, можно сказать, приказывала, оставить меня в покое. Как можно догадаться, мало кому понравилось такое обращение.
- Мне кажется, её рановато выпустили, - пробормотал Мэтью Корнуэл с третьего курса, за что схлопотал неприятное заклинание и опоздал на занятия, так как провел несколько неприятных минут в уборной.
Джинни и Рон, уже знакомые с этой разновидностью моего плохого настроения, предпочли помалкивать.
- Гермиона, а что с Гарри Поттером и Драко Малфоем? – поинтересовалась Натали МакДональд, и голос её был наполнен таким сочувствием, что я просто не смогла ответить грубо.
- Им уже лучше, но состояние все еще не стабильное. Уверена, скоро они будут в порядке.
Натали закусила нижнюю губу и, набравшись смелости, спросила:
- А их можно навестить?
- Зачем тебе? – тут же встряла Джинни, и, по моему скромному мнению, прозвучал вопрос не достаточно деликатно.
- Просто… мы все за них переживаем, - ответила ангелоподобная девочка, смутившись.
- Боюсь, что навестить тебе их не удастся, но я обязательно передам, что ты справлялась об их здоровье, - сказала я, глядя на Натали с некоторым сочувствием.
Очередная фанатка Мальчика-Который-Выжил. Мне жаль таких девочек, честное слово. Жаль почти до слез.

***

Наконец, начались долгожданные уроки. Я, честно говоря, очень боялась, что из-за моего «декретного отпуска», я многое пропустила и теперь стану отстающей. Конечно, накануне вечером я перечитала записи Джинни, которые она в виде исключения делала с особой тщательностью, ибо знала, что за неаккуратный почерк или торопливую бессмыслицу поплатится несколькими минутами, проведенными в компании с недовольной Гермионой Грейнджер. Приятного в этом очень мало, поверьте – мне в её компании приходится проводить добрую половину дня. И еще я пролистала несколько дополнительных к учебникам книг, но с тем, сколько времени я уделяла учебе последние дни, могло статься, что и этого не достаточно.
К счастью, все обошлось – словно я ничего и не пропустила. Я отвечала на все вопросы, моя рука то и дело взлетала вверх, а задания выполнялись мною безукоризненно.
На удачу, в этот мой первый день не было зелий, мне была необходима моральная подготовка. То, что я собиралась сделать, было просто возмутительно и совершенно противоречило моей натуре, склонной к выполнению правил и норм этикета. В большинстве случаев.
Но на следующий день я была во всеоружии. Больше того, я была настроена самым воинствующим образом, поскольку утром второго учебного дня получила письмо от мамы. Нет смысла пересказывать его, и так не сложно представить содержание. И во мне боролись два практически противоположных чувства: с одной стороны, меня злила мама, которая не хотела оставить идею о том, что мы с профессором прекрасно подходим друг другу. И виноват в этом был, вполне очевидно, Снейп. С другой – мне было очень обидно за родителей, особенно за маму, оказавшуюся наиболее наивной и, как следствие, обманутой. С ними поступили нечестно, а мама так искренне демонстрировала свою симпатию, что надо, наверное, быть совершенно бессердечной скотиной, чтобы не почувствовать хотя бы легко раскаяния.
В любом случае, как ни крути, профессор Снейп был виновен по всем статьям. Присяжные вынесли приговор, судья огласил его и пристав был готов увести обвиняемого.
Мы с Джинни и Роном стояли недалеко от кабинета Зелий и проводили последние минуты перед занятием в пустой болтовне.
- …я объясняла им, что тебе все еще нужно ночевать в Больничном Крыле, потому что ночью могут случиться приступы, но девочки, кажется, не очень-то мне поверили, - говорила Джинни.
- Это уже не наша забота, - ответила я несколько более беспечно, чем рассчитывала, - Мы объявили официальную версию, и делаем все возможное, чтобы никто не узнал правду. Всё остальное зависит от директора и мадам Помфри.
Джинни пожала плечами, очевидно не видя большого смысла в моих словах.
- Может, тебе действительно лучше начать ночевать в Больничном Крыле? – внес предложение Рон, - Чтобы не вызывать подозрений.
- Не думаю, что кто-то начнет выяснять правду. Вечером я действительно иду туда, а потом выбираюсь в мантии-невидимке. И если только кто-то вздумает навестить меня ночью, а мадам Помфри или Снейп проглядят нарушителя, им удастся выяснить, что я провожу ночь вовсе не в Больничном Крыле. Но где именно я бываю, им все равно не узнать.
- Да и за Гарри с Драко надо присматривать, - заметила Джинни, - Вчера они вели себя хорошо, но это не значит, что можно бросать их на произвол судьбы.
Я согласилась с Джинни. От этих сорванцов никогда не знаешь, чего ожидать. Без надзора они совсем отобьются от рук – тут даже сомневаться не приходится. Кроме того, по правде говоря, я слишком к ним привыкла, чтобы расставаться надолго. Но это мой секрет.
Наконец, зазвенел колокол – пришла пора идти в класс. Мысленно я злорадно потерла ручки.
На высших зельях нас было одиннадцать человек, без Гарри и Драко – девять: я, Джинни, Рон, Годвин Джефри, тоже гриффиндорец, Кристина Турпин и Оуэн Уитби из Рейвенкло и слизеринцы Чосер Харпер, Аменда Деррик и Аврелий Уркуорт. С таким составом я могла надеяться на то, что все, что произойдет на уроке, не станет достоянием гласности, потому что рейвенкловцы обычно не сплетничают, а слизеринцы не захотят распространяться о том, что увидят. С Джефри же мы как-нибудь могли бы договориться.
Но надежда была скорее иллюзорной, больше походившей на отчаяние. Не смотря ни на что, я набрала в грудь воздуха и высоко подняла руку.
Снейп намеренно долго игнорировал меня, вероятно, надеясь, что из-за оттока крови моя рука онемеет, а может быть, если ему очень повезет, отнимется. В какой-то момент я тоже начала так думать, но профессор, наконец, соизволил недовольно посмотреть на меня и раздраженно произнести:
- Мисс Грейнджер, если вы не в состоянии без вопросов прочитать рецепт зелья, написанный на доске, я думаю, вам стоит оставить мой курс высших зелий.
- Но дело касается не зелья, - ответила я добродушно.
Ох, знали бы вы, чего мне стоил тот приветливый, приправленный наивностью и не наигранной веселостью, тон!
- В таком случае я тем более настаиваю на том, чтобы вы вернулись к работе и перестали трясти рукой, словно вас сводит судорогой.
Сказав это, Снейп вернулся к чтению чего-то крайне важного, но я не успокоилась. Перешагнув через себя, я заговорила без разрешения:
- Но сэр, это действительно важно! Мне никак не удавалось поговорить с вами, поэтому лучшего времени, чем сейчас, я просто не вижу.
Профессор поднял на меня полный подозрения взгляд. Он понял, что дело нечисто, и определенно не был уверен, хочет ли узнать, что я задумала.
- Вы можете подойти после урока, мисс Грейнджер, если что-то так терзает вас, - произнес он с угрозой в голосе.
Но я была полна решимости и отваги.
- Да, сэр, конечно, я понимаю. Но слова так и рвутся наружу. Позвольте мне сказать их.
И не успел профессор ничего ответить, как я, громко и четко, демонстрируя достойное любого оратора произношение, сказала:
- Я всего лишь хотела поблагодарить вас за те книги, которые вы купили для меня на Рождество, а также передать привет от мамы. Она просила сказать вам, что с нетерпением ждет, когда вы снова придете на чай.
Я едва нервно не расхохоталась, когда увидела метаморфозы, произошедшие с лицом Снейпа. Сперва подозрительность сменилась удивлением, а затем крайней степенью изумления, но внезапная вспышка гнева стерла все следы предыдущих эмоций. Я спрятала дрожащие руки под партой, положив их на колени, не желая показывать, как нервничаю. Внутри меня все как-то сжалось, и происходящее перестало казаться реальным. И тогда я произнесла последнюю, множество раз отрепетированную фразу:
- Она непременно приготовит пудинг, который вам так понравился.
Увлеченная реакцией профессора, я совсем не смотрела на ребят, но всем своим существом чувствовала, что восемь пар глаз моих однокурсников сейчас устремлены на меня, в немом удивлении и вопросе.
- Что вы себе позволяете? – проревел Снейп, и я тут же пожалела о своем глупом желании отомстить.
- Извините, сэр, - пролепетала я, - Я просто хотела выразить благодарность и передать слова мамы. Вы же знаете, какая она настойчивая. Сегодня в письме она написала…
Жестом фокусника я извлекла из кармана мантии помятый пергамент.
- … спроси у Северуса, какой пудинг он предпочитает, йоркшерский или хемпшерский. Если он не знает, в чем разница, то…
- Мне плевать, какая там разница, - процедил Снейп, и я нервно сглотнула.
Письмо задрожало в руках.
- Вот, вы можете прочитать и убедиться сами, - сказала я, отчаянно желая, чтобы Снейп поверил, что это правда, - Возьмите.
Я протянула письмо. Снейп подлетел ко мне, навис сверху, словно туча, и ледяным тоном проговорил:
- Минус десять баллов с Гриффиндора за неслыханную наглость и взыскание сегодня после ужина.
Этого следовало ожидать. Но я решила не бросать дело на полпути. Раз уж я решилась на это, надо было идти до конца.
- И еще тетя Роузи сообщила, что собирается приехать на пасху, - уж не знаю как, но мне удалось произнести это ровным голосом, все с той же раздражающей жизнерадостностью, - Обычно она не приезжает чаще, чем раз в год, но она позвонила маме и сказала, что если вы тоже придете, то она не поленится преодолеть расстояние от её дома до нашего. По правде сказать, она от вас без ума. Говорит, что более очаровательного молодого человека ей видеть не доводилось.
Я видела, что рука Снейпа потянулась к палочке, а потому поспешила добавить:
- Я цитирую её слова, сэр! Я не хотела оскорбить вас, или обидеть!
- Безусловно, - процедил он настолько ядовито, что моё тело невольно содрогнулось, - Надеюсь, вы понимаете, что поплатитесь за каждое сказанное вами слово? – прошипел он, склонившись надо мной, словно старый клен, которому ветви стали в тягость.
Не просто чувствовать себя «в своей тарелке», когда кто-то настолько бессовестным способом нарушает твое личное пространство. Снейп об этом знал и с удовольствием пользовался.
- Сэр, я просто передала слова моей мамы, - прошептала я, невольно глядя невинно-испуганным взглядом в черные непроницаемые глаза преподавателя.
- Я не позволю вам насмехаться надо мной, - отчеканил он, и, резко развернувшись, вернулся к своему столу, - Всем работать, живо! – рявкнул он, заметив, что все наблюдают за нами.
Когда урок подошел к концу, я тихонько выскользнула из класса. Снейп не стал напоминать о взыскании, но я понимала, что оно остается в силе, и грядущий вечер станет не самым приятным времяпрепровождением.
- Ну ты даешь! – восхищенно произнес Рон, обнимая меня за плечи, - Если бы он тебя убил, ты посмертно стала бы героиней.
- Не преувеличивай, - отмахнулась я.
- Но Гермиона, зачем ты это сделала? – спросила Джинни, и тогда я рассказала о подслушанном разговоре.
- Ах он мошенник! – возмутилась подруга, - Тогда он получил по заслугам! Надеюсь, он сейчас сидит где-нибудь и скрепит зубами от злости.
- Если и так, вы непременно услышите скрип, - раздалось у нас за спиной, и мы медленно повернулись.
- Ээ, профессор Снейп, - пролепетала Джинни.
Зельевар стоял, сложив руки на груди, его высокая фигура угрожающе чернела на фоне окна.
- Не вижу причин сердиться, - ответила я уже ставшим привычным беззаботным голосом, - Никто из нас не сделал ничего такого. Ой, уже пора на обед, до свидания, профессор, - быстро сказала я, и, схватив за руки Рона и Джинни, поспешила в направлении Большого Зала.
До вечера я Снейпа не видела. Просидев до ужина в библиотеке, я, быстро поев, решила зайти к Гарри и Драко и проверить, как у них дела.
Когда я, укрытая мантией-невидимкой, вошла в комнату, Драко, сидевший на подоконнике с книгой в руках, не заметил моего прихода, и я смогла несколько секунд просто полюбоваться им, настолько увлеченным книгой, что маленькая морщинка залегла меж светлых бровей, а тоненький пальчик передвигался по строчкам, нервно подрагивая. Но в следующий момент Драко, почувствовав, что за ним наблюдают, резко вскинул голову и уставился в пустое пространство – как раз туда, где стояла я. Стоило мне снять мантию, как он спрыгнул с подоконника, захлопнул книгу и небрежно отбросил том в сторону.
- Здравствуй, Гермиона, - вежливо произнес мальчик, поправляя пижамную куртку – он так и не соизволил переодеться.
- Здравствуй, Драко, - ответила я, выкладывая из сумки учебники, и расставляя их на полке.
- Как прошел твой день? – спросил он, всё еще стоя у окна по стойке смирно.
- Прекрасно, спасибо… правда… у меня сейчас взыскание у профессора Снейпа, но, я надеюсь, оно не продлится долго.
- О! – воскликнул Драко, как мне сперва показалось, с радостью, но он тут же добавил, - Ничего страшного, дядя Северус хороший. Он тебя не обидит.
- Хотелось бы мне в это верить, - пробормотала я, прикидывая, стоит ли надевать свитер – в подземельях зимой довольно холодно, но чистка котлов очень неплохо согревает.
Вопрос только в том – повезет ли мне настолько, что я отделаюсь котлами?
- Иди, и ничего не бойся, – сказал Драко тоном почти отеческим.
Я улыбнулась. Драко открыл дверь, изображая галантного джентльмена, и я уже почти вышла в коридор, когда вдруг замерла и повернулась к мальчику.
- А где Гарри? – спросила я.
Драко лучезарно улыбнулся и ответил:
- Он спит, - я проследила взглядом туда, куда указывал маленький пальчик, и увидела, что Гарри действительно спал в своей кроватке, укутавшись с ног до головы в плед.
- Мне кажется, ему холодно, - я сделала шаг в сторону Гарри, но Драко неожиданно взял меня за руку.
- Ты только разбудишь его, пусть он спит.
Я взглянула в светящиеся нежностью голубые глаза. Настоящий ангелочек.
- Ну хорошо, - я потрепала мальчика по голове, и вознамерилась покинуть комнату, как вдруг из ванной раздался какой-то звук.
- Что это? – спросила я.
Драко, подталкивая меня к выходу, ответил:
- Я только что принимал ванну, наверное, неаккуратно поставил шампунь.
Я кивнула, принимая объяснение, но тут же остановившись, взглянула на Драко.
- Тогда почему же ты не оделся после ванны в нормальную одежду?
Мальчик закатил глаза.
- Потому что всё равно скоро ложится спать.
- Ну ладно...
Я уже была в коридоре, закрывая за собой дверь, и размышляя о том, что могу опоздать на взыскание, как из ванной раздался на этот раз куда более громкий стук.
Я твердо остановила закрывающуюся дверь, отстранила Драко, пытавшегося преградить мне путь и твердой походкой прошла к ванной. Открыв дверь, я едва не вскрикнула от ужаса.
Там, удобно расположившись в ванне, лежал мальчик-русалка, с головой Гарри и огромным отливающим бронзой изумрудно-зеленым хвостом.
- Что это, черт возьми, значит? – отчеканила я.
Гарри взглянул на меня невинным взглядом, открыл рот и издал звук, похожий на крик дельфина.
Я почувствовала, что у меня затряслись руки. Обернувшись, я увидела Драко, выглядевшего как нашкодивший котенок.
- Драко? – произнесла я напряженным голосом, не желая говорить что-либо еще, ибо из моих уст вполне могла политься ненормативная лексика, так велико было мое потрясение.
- Мы просто играли, - произнес Драко, сверля взглядом пол, - Я был как бы пиратом и это был мой корабль.
Он указал на ванну, в которой сидел Гарри, и только тогда я заметила, что штора была замысловатым образом закручена вокруг неизвестно откуда взявшейся метлы, изображая паруса. Наверху красовался нарисованный красками пиратский флаг. Тарелка, раскрашенная под штурвал, лежала под раковиной, в самой раковине валялась, судя по всему, нарисованная мальчиками карта.
- И Гарри должен был быть рыбой, - продолжал Драко, - Но он сказал, что не хочет быть рыбой.
Гарри согласно крякнул – или как можно охарактеризовать этот звук…?
- Мы поспорили, и я случайно превратил его в полурыбу.
Я устало потерла лицо.
- А расколдовать ты его не можешь, - заключила я.
Драко покачал головой, продолжая виновато дуться и смотреть в пол.
- Я пытался найти что-нибудь в твоих книжках, но там ничего не было.
Я достала палочку и направила на Гарри. Как я и предполагала, Фините Инкантатем не сработало.
- Нужно нести его в Больничное Крыло, - устало вздохнув, сказала я.
- Он не может без воды, - тихо пробормотал Драко.
- Ты понимаешь, что он говорит? – удивилась я.
Драко отрицательно покачал головой.
- Тогда я, пожалуй, не хочу знать, как ты это выяснил. Что ж… тогда надо, чтобы мадам Помфри или директор пришли сюда. Я не знаю, что делать с последствиями детской магии, да еще в вашем случае. Вы находитесь под действием зелья, и любое серьезное применение магии по отношению к вам может быть опасным… да и по школе тащить его в таком виде я не могу.
Драко согласно кивнул. Я взглянула на Гарри – тот выглядел вполне счастливым в нынешнем состоянии. Весело шлепая хвостом по воде, он издал несколько дельфиноподобных звуков и окунулся в воду с головой.
- Будь здесь с ним, - сказала я Драко, а сама направилась в комнату, чтобы связаться с директором через каминную связь.
Но профессора МакГонагалл в кабинете не оказалось. В Больничном крыле тоже было на удивление пусто.
Я села в кресло, не зная, что предпринять.
Несколько секунд я сидела неподвижно, пока не раздался резкий стук в дверь. Прогнав иррациональную мысль о том, что профессор МакГонагалл каким-то образом узнала, что у нас неприятности, и пришла, я произнесла «войдите».
Но гость, отказавшись принять мое предложение, влетел в комнату подобно урагану.
- Ой, профессор Снейп, извините, сэр, я совсем забыла, тут…- пролепетала я, поднимаясь из кресла.
Но договорить мне не дали. Снейп подскочил ко мне совсем близко, его руки сжимали и разжимали воздух, пытаясь, вероятно, вообразить, что проделывают это с моей шеей.
- Вы… Наглая, испорченная, самонадеянная девчонка! – выплюнул он, заставив меня сжаться в комочек, - Кем вы себя считаете? Вы уверены, что раз являетесь подружкой Поттера, то вам все дозволено? Так позвольте напомнить, что вы все еще в школе, и я всё еще ваш профессор. И я требую, - сделав ударение на последнем слове, зло сказал он, - чтобы вы проявляли должное уважение ко мне. Ничто не дает вам права вести себя подобным образом и демонстрировать такое непочтение к преподавателю.
Я смотрела на него заблестевшими от слез глазами и боялась произнести хоть слово. Не желая позволить ему увидеть мою реакцию, я попыталась отвернуться, но он кончиком пальца дотронулся до моего подбородка, вынуждая снова встретиться с ним взглядом. О, я видела, что он упивался моим состоянием и наслаждался тем, что расстроил меня.
- Во-первых, профессор Снейп, я сама по себе кое-что представляю, и если и бываю заносчивой и самонадеянной, то не от того, что дружу с Гарри, а от того, что мне есть, чем гордиться, - ответила я срывающимся голосом, - А во-вторых, сэррр, я всегда уважала вас, а если и продемонстрировала сегодня на уроке обратное, то лишь потому, что вы сами поступили подло по отношению к моим родителям. Я всего лишь хотела вам отомстить.
Снейп сделал шаг назад, сложил руки на груди и зло произнес:
- В самом деле? И чем же я обидел ваших родителей? В чем я виноват перед ними?
- Вы обманули их, притворяясь, что они нравятся вам. Я знаю, моя мама немного… необычная, но она так искренне прониклась к вам симпатией! А вы, сэр, всего лишь сыграли на её чувствах, чтобы добиться своей цели и выиграть спор.
Профессор слегка склонил голову.
- Любопытно… Что ж, давайте сначала разберёмся с тем, откуда вам стало известно о споре.
Я закусила губу, раскаиваясь за свою болтливость.
- Я не слышу, - настойчиво произнес Снейп.
- Я случайно подслушала ваш разговор с профессором МакГонагалл, - прошептала я.
Профессор Снейп ухмыльнулся.
- Достойный гриффиндорца поступок, в самом деле, - процедил он, довольно щурясь. А теперь давайте разберемся с первым пунктом обвинения. Вы утверждаете, что я «обманул их, притворяясь». Но, позвольте узнать у вас, мисс Я-знаю-всё-на-свете, что же тогда, по-вашему, вежливость?
Я удивленно распахнула глаза.
- Ну же, не молчите. Я уверен, вы знаете ответ. Иначе и быть не может, - продолжал глумиться он.
- Вежливость это… - бывает так, что самые простые вопросы ставят вас в тупик, но всё же я нашлась, и ответила, - соблюдение правил этикета, сэр. Как, например, то, что я обращаюсь к вам «сэр», сэр. Это благопристойное поведение в обществе, а также способ выразить уважение к человеку или признание за ним авторитета.
- Считаете ли вы, мисс Грейнджер, что вежливость – это хорошо? – был следующий вопрос.
Я кивнула.
- Да, сэр.
- А теперь послушайте, что Я думаю по этому поводу. Вежливость это самая приемлемая форма лицемерия. Зачастую она лишь облагораживает и скрывает то, что по сути своей есть гниль и грязь. Но люди так стремятся к вежливости, как стремятся ко всему поверхностному, что для них стираются все грани между уважением, приличием и лицемерием. Уважение, мисс Грейнджер, можно проявить, явившись на взыскание, когда вы знаете, что вас ожидают…
Я попыталась оправдаться, вспомнив, кстати, о мальчиках в ванной, но Снейп жестом заставил меня замолчать.
- То, что я продемонстрировал в отношении ваших родителей была вежливость в истинном её смысле. Манера, которой от меня все с таким нетерпением ожидают и всегда разочаровываются, не получив. Так что же я сделал не так, мисс Грейнджер? – профессор вопросительно поднял одну бровь, весь его вид говорил о том, что он уже считает себя победителем в споре, - Должен ли был я заявиться в ваш дом и начать отпускать язвительные комментарии? Или, возможно, я не стал бы объектом вашей мести, молчи я, словно немая рыба?
- Кстати, о рыбах, - вставила я, наконец, - Там в ванной проблемы.
Снейп слегка опешил, но затем, резко развернувшись, без лишних вопросов прошел в ванную комнату. Я поспешила за ним.
Гарри блаженно закрыв глаза, развалился в ванне, Драко же с печальнейшим лицом – очевидно, он ожидал, что ему достанется за такое колдовство – сидел на полу рядом.
Профессор несколько секунд созерцал картину, и, не сказав ни слова, махнул палочкой в сторону Гарри. Вероятно, он произнес невербальное заклинание, но ничего не произошло.
Кивнув каким-то своим мыслям, он повернулся ко мне и, словно забыв о предыдущем разговоре, деловито спросил:
- Вы уже позвали мадам Помфри?
- Нет. Ни её, ни профессора МакГонагалл нигде нет – я пыталась связаться с ними через камин, а потом пришли вы…
- Идите, найдите их, - бросил Снейп, подходя к Гарри и внимательно осматривая его.
Я вернулась в комнату и решила снова попытать счастья с камином. На этот раз и директор и мадам Помфри обнаружились в Больничном Крыле, носясь над двумя больными. Один, как я успела заметить, был сплошь покрыт свежей зеленой травой, а второй, кажется, стал счастливым обладателем оленьих рогов.
Получив от мадам Помфри обещание придти через несколько минут, я вернулась в ванную. Там Снейп пытался поговорить с Гарри, но последний лишь издавал эти странные звуки. Что ж, по крайней мере, было очевидно, что чувствует себя мальчик просто прекрасно. Я окинула взглядом скорбную фигурку Драко. Он посмотрел мне в глаза.
- Зачем ты стал врать мне? – спросила я у него, - Ты должен был сразу сказать, что у вас случилось, а не пытаться выпроводить меня.
Драко склонил голову еще сильнее.
- И достаточно этого самобичевания. Если ты думаешь, что мне сейчас станет жаль тебя, и твое наказание уменьшится, ты ошибаешься, - заметила я, и профессор Снейп странно посмотрел на меня, - Потому что я не собираюсь тебя наказывать, - ошарашила я всех.
Драко просиял.
- Правда?
Я, сохраняя строгое лицо, сказала:
- Потому что я верю, что ты сделал это не специально. Но если это повторится, даже случайно, тебе не сдобровать. Ты должен учиться контролировать свою магию.
Драко радостно улыбнулся, подлетел ко мне и обнял. Я взглянула на профессора – тот недовольно покачал головой. Ну и что! Как хочу, так их и воспитываю.
Вскоре пришла мадам Помфри в сопровождении профессора МакГонагалл, и Гарри скоро снова превратился в мальчика. Он не выглядел слишком довольным этим фактом, но спорить особенно не стал.
После счастливого спасения, все «гости» покинули нашу комнату, оставив меня наедине с мальчиками. Профессор Снейп, правда, на прощание заметил, что раз я не явилась на взыскание, оно переносится на завтра. И еще тише добавил, что разговор наш не окончен.
Я покорно кивнула, радуясь, что день, наконец, закончился.

Глава 15.

Гарри и Драко пропали. Спустя полчаса после обнаружения этого факта я все еще не могла в него поверить. Я продолжала упорствовать, ища детей в комнате и ванной, испробовав все заклинания обнаружения – но тщетно. Двое паршивцев как сквозь землю провалились. Было очевидно, что я нуждалась в помощи.
Связавшись через камин с профессором МакГонагалл, я уже через сорок минут стояла рядом с ней у хижины Хагрида. Там же был профессор Снейп, Рон, Джинни, Тонкс и мадам Помфри. То есть все те, кто был посвящен в нашу тайну.
С помощью особого заклинания, Тонкс удалось проследить, что дети выбрались на улицу через окно, и если учесть то, что жили мы на седьмом этаже, можно вообразить, какую гамму чувств я испытала, услышав такое известие. К счастью, на земле не было и капли крови – не говоря уж о безжизненных тельцах моих подопечных, которые я себе без труда представила - а то же заклинание позволило Тонкс определить, что два бандита направились в сторону Запретного Леса. У хижины Хагрида их следы терялись: слишком сильно было магическое воздействие существ, населявших лес.
И вот мы стояли, решая, кто куда направит свои стопы в поисках мальчиков.
Профессор МакГонагалл разбила нас на пары: Джинни отправлялась с самой директрисой, Рон с Тонкс, я с мадам Помфри, ну а профессор Снейп сам по себе.
- Жаль, что Хагрида нет, - заметила Джинни, - Он знает лес, как никто другой.
- А может они с мадам Максим могли бы воспользоваться камином и помочь нам? – тут же предложил Рон.
Но профессор МакГонагалл не поддержала идею, ответив, что у нас нет времени на то, чтобы связываться с ними и вызволять из Франции. И мы все разбрелись кто куда, держа палочки наготове и беспрестанно окликая детей.
Прошло не меньше получаса, а мы с мадам Помфри все еще брели по полузаросшей тропе, так и не обнаружив никаких следов Гарри или Драко. Было темно, и лес был пугающе тих. Лишь где-то вдали раздавались завывания неведомых животных и крики их жертв. Вблизи же слышался лишь хруст веток под ногами и наше сбившееся дыхание.
Внезапно мне послышался какой-то шорох. Я обернулась, но увидела лишь темноту. В следующий момент задушенное «Ах!» раздалось со стороны мадам Помфри, но когда я повернулась, чтобы узнать, что случилось, её и след простыл. Я застыла, боясь пошевелиться. Внезапный страх парализовал все тело. Я сжимала палочку так крепко, что казалось, она может треснуть. Ногти впились во влажные ладони, тело было напряжено до предела. Тихий звук достиг моего сознания, и вскоре я поняла, что слышу рычание. Медленно повернувшись, я едва сдержала испуганный крик. В нескольких футах от меня стояло огромное трехголовое чудище и свирепо смотрело на меня шестью блестящими в темноте глазами.
- Пушок, - прошептала я.
С тех пор, как эта с позволения сказать собака была снята с охраны двери на третьем этаже в Хогвартсе, её отправили на постоянное место жительства в Запретный Лес. Но я, честно говоря, и не мечтала встретить любимца Хагрида снова.
Мое сердце бешено колотилось в груди, я пыталась понять, куда делась мадам Помфри, и как мне быть с трехголовым псом. Ответ на первый вопрос я получила скоро, когда услышала, как кто-то зовет меня. Опустив взгляд, я увидела яму. Очевидно, мадам Помфри упала в неё, и теперь звала меня на помощь. Но кто бы помог мне?
Вспомнив тот единственный способ, который мог заставить Пушка забыться безмятежным сном, я начала тихонько напевать, и даже немного оскорбилась, когда пес не принял мое пение за музыку.
Мне ничего не оставалось сделать, как оглушить его. Припомнив хорошее сильное заклинание, я подняла руку с палочкой, но Пушок, очевидно узнавший магический предмет, громко рыкнул и в два счета оказался передо мной. Не ожидая его нападения, я сделала шаг назад, споткнулась о торчащие корни дерева, и упала на землю, больно ударившись всем, чем только можно удариться при таком падении. Но синяки и ссадины были сущим пустяком по сравнению с тем, что моя палочка упала на землю.
Я принялась судорожно шарить рукой по сухой поверхности, но среди сучков и веток найти волшебную палочку было невероятно сложно. А Пушок тем временем подходил все ближе и ближе. Я уже чувствовала запах, исходящий от него, его горячее смрадное дыхание опаляло мою кожу. Я чувствовала, как мышцы его лап напряглись, готовые сделать финальный прыжок, слюна стекала с его челюсти, заставляя желтые зубы блестеть в темноте.
Все еще надеясь на чудо, я продолжала искать палочку, но та словно исчезла. Голос мадам Помфри звучал все глуше, мир вокруг сократился до бликов в черных маслянистых глазах. И вот Пушок совершил едва заметное движение, которое ясно дало мне понять, что ничто меня не спасет, как громкий голос, как мне показалось, где-то за сто миль от меня, произнес то самое заклинание, которое намеревалась применить я, прежде чем моя палочка так бесследно пропала.
Собаку отбросило на много ярдов, она упала, издав неприятный звук и затихла. Тут же моя рука наткнулась на гладкую поверхность палочки. Я позволила воздуху покинуть легкие, и затем, быстро встав, обернулась к спасителю.
- Рон! – воскликнула я, и кинулась ему навстречу.
Буквально упав в объятия друга, я зашептала:
- Я так испугалась! Как хорошо, что ты оказался рядом, как хорошо!
Рон нежно погладил меня по спине и заверил, что теперь все в порядке.
- Нужно достать мадам Помфри, - опомнилась я, - Она упала в яму.
Мы подошли к предполагаемому месту падения моей спутницы и услышали её голос.
- Сейчас мы вас достанем, мэм! – крикнула я, следом трансформировав длинную сухую ветку, валявшуюся на земле, в веревку, - Мы не можем просто поднять мадам Помфри, - пояснила я Рону, - Потому что мы её не видим. Но если она ухватится за конец веревки, а второй её конец будет у нас в руках, мы сможем просто поднимать веревку с помощью Вингардиум Левиоса.
Рон кивнул и принялся опускать конец веревки в яму. План оказался удачным, и уже через минуту колдунья была освобождена. Выглядела она, конечно, прескверно: волосы спутались, мантия сбилась и местами порвалась, на лице и руках были следы крови и грязи. Но я и сама, наверное, не была похожа на подсолнух на поляне. А вот действительно серьезно было то, что мадам Помфри сломала при падении ногу. И теперь нам с Роном пришлось сооружать импровизированные носилки и левитировать больную к Хогвартсу.
- А где профессор МакГонагалл? – спросила я, пока мы шли к школе.
- Мы повстречались с кентаврами, и у нас произошел неприятнейший разговор, - ответил Рон, поморщившись, - Она должна быть сейчас уже в Больничном Крыле, а я сказал, что не могу уйти, пока ты и Джинни еще в лесу.
- И она отпустила тебя одного! Но это же опасно! – тут же возмутилась я.
- Нет, она не отпустила. Просто у неё не было выбора.
Голос Рона звучал так бесшабашно, что я разозлилась. Как можно быть таким беспечным, он же мог погибнуть!
- И не думай меня отчитывать, - заявил Рон, - Если бы я не пришел, Пушок имел бы сегодня очень плотный ужин.
Я вздрогнула, вспомнив псину, и послушно замолчала.
- Как же нам быть с Гарри и Драко? – спросила я чуть позже, не сумев скрыть тревогу в голосе.
- Тонкс с Джинни прочесывают территорию, принадлежащую Хогвартсу. Там не так опасно, как здесь, в чаще, поэтому они еще поищут. Да и Снейп еще, скорее всего, не вернулся.
- Ох уж они у меня найдутся, маленькие проходимцы! – беззлобно сказала я.
Только тогда я поняла, как мама и папа, должно быть, волновались за меня, отпуская в Хогвартс. Они ведь могут только предположить, какие опасности таит магический мир! Ох, неведение убивает.
Как только мы вышли из леса, Рон оставил мадам Помфри на мое попечение, а сам поспешил вернуться в это полное опасностей место, чтобы помочь Джинни и Тонкс. Я, конечно, не хотела его отпускать, но он убедил меня, что его помощь может пригодиться и негоже оставлять девушек ночью в лесу одних. Даже не смотря на то, что одна из них – аврор.
Согласившись с доводами друга, я пожелала ему удачи, а сама продолжила путь к Хогвартсу. Оказавшись, наконец, в Больничном Крыле, я начала ухаживать за профессором МакГонагалл и мадам Помфри. Последняя, лежа в кровати, давала мне указания и объясняла, какие зелья где можно взять.
Играя роль целителя, я совсем не заметила, как прошел целый час – хотя я, конечно, ни на минуту не переставала думать о том, куда подевались Драко и Гарри, и все ли с ними в порядке. Моё волнение было столь сильно, что в какой-то момент я едва не дала профессору МакГонагалл Костерост вместо Заживляющего зелья.
Но, наконец, двери Больничного Крыла отворились и в помещение вошли помятые Рон и Тонкс. На руках у них были мои беглецы. Мальчики мирно спали, и я едва сдержала порыв обнять их так крепко, как только можно.
- Как вы их нашли? Где они были? С ними все в порядке? – засыпала я Рона вопросами, пока он клал Драко на кровать.
- С ними все хорошо, они просто немного устали, - ответила за Рона Тонкс, кладя Гарри на кровать рядом, - Как и все мы. Джинни уже пошла в гриффиндорскую башню. Она сказала, что после всех этих волнений и утомительных поисков просто валится с ног. И я, пожалуй, последую её примеру и пойду спать.
Рон согласно кивнул.
- Я тоже. И ты, Гермиона, иди спи.
Но я не могла оставить Гарри и Драко в Больничном Крыле и уйти без них. Да и профессору МакГонагалл или мадам Помфри могла потребоваться помощь.
- Я останусь здесь, - ответила я, а когда Рон и Тонкс уже почти ушли, я вдруг спросила, - А профессор Снейп! Он вернулся? Кто-нибудь видел профессора Снейпа?
Рон кивнул.
- Естественно! – ответил он, - Это же он…
- Грейнджер, Грейнджер, Худо-няня! – завопил вдруг кто-то, и мы все подняли головы, чтобы увидеть довольного Пивза, нарезающего круги под потолком.
- Заткнись, Пивз! – тут же крикнул на него Рон.
- Худо-няня Грейнджер детей потеряла, пока их волки ели, она в носу ковыряла! – верещало несносное создание.
Рон направил на полтергейста палочку, но тут суровый голос профессора МакГонагалл произнес:
- Пивз, тебе запрещено появляться в Больничном крыле!
И только тогда Пивз заметил директора и мадам Помфри. Показав всем на прощание язык, он, однако, тут же ретировался.
Рон покачал головой, и вышел, а я, заботливо укутав Гарри и Драко в одеяла, легла на соседнюю кровать, и сразу же уснула.

***

Проснулась я неожиданно. Открыв глаза, я несколько секунд прислушивалась к тишине. Сев на кровати, я тут же удостоверилась, что дети на месте. На дворе стояла глубокая ночь, и лишь тусклый свет свечей озарял Больничное крыло, вырисовывая причудливые тени на стенах. Внезапный шорох привлек мое внимание, я оглянулась на звук, и увидела профессора Снейпа.
Он стоял ко мне спиной у полки с зельями.
- Сэр? – прошептала я, - Вам чем-нибудь помочь?
Снейп замер, услышав звук моего голоса, затем его плечи опустились, и он, не оборачиваясь, ответил:
- Чем вы можете помочь мне, безмозглое создание? Вы уже достаточно помогли, глупая девчонка.
Нетрудно догадаться, что подобное обращение меня оскорбило.
- Кто дал вам право так меня называть? – тут же зло, впрочем, все еще тихо, спросила я.
- Говорить правду имеет право каждый, не так ли? – отозвался профессор.
Я лишь приоткрыла рот от негодования. Намереваясь что-то ответить, я встала с кровати, но Снейп настолько резко развернулся и так быстро прошел мимо меня, что я не успела произнести и звука. Уже через мгновение он покинул Больничное крыло, и последнее слово осталось за ним.
Раньше, я, наверное, могла бы снести и эти, и еще тысячу оскорблений с его стороны. Я воображала сотни извинений для его поведения – от необходимости все время притворяться, до нелегкой судьбы и, наконец, огромного ума, обладая которым, возможно, непросто оставаться добрым человеком. Ведь приходится постоянно видеть глупость вокруг.
Но теперь… теперь что-то изменилось – что-то, что заставляло меня каждый раз дрожать от гнева и обиды, стоило ему применить ко мне неприятный эпитет. Казалось бы, извинения оставались, но они уже ничего не значили, ибо доводы рассудка также потеряли вес в моем сознании. Дивясь той чувствительности и эмоциональности, которая стала присуща мне в последнее время, я поспешила за профессором.
Клокоча от злости, я без труда нагнала его в коридоре. Шел он непривычно медленно.
- Послушайте, профессор Снейп! – окликнула я его, и он остановился, всё еще не снисходя до того, чтобы повернуться ко мне лицом.
Я тоже не искала его взгляда, который лишь заставлял меня смущаться, и решила вести беседу с его спиной. Впрочем, и его позы было достаточно, чтобы понять, что ничего, кроме скучного безынтересного лепета мои слова для него не представляют.
- Мы уже говорили об этом, но я вижу, мои слова не достигли цели. Я уже не ребенок, чтобы вы могли позволять себе обращаться со мной подобным образом. Если бы не война, вы бы уже не были моим учителем, и должны были бы обращаться со мной как с молодой женщиной, со всеми вытекающими из этого правилами хорошего тона. Всякого рода оскорбления с вашей стороны всего лишь демонстрируют вашу невоспитанность и грубость. Пора бы начать вести себя как мужчина, профессор Снейп!
- Слишком много «бы» в вашей речи, мисс Грейнджер, - отозвался Снейп с явной насмешкой, чем сильно задел меня.
- Вы смеетесь надо мной, - сказала я, сохраняя спокойный тон, несмотря на в высшей степени раздраженное состояние, - Но где бы вы сейчас были, если бы ни я, Гарри и Рон? Если бы мы не дали показания в вашу пользу, вполне вероятно, вы сейчас находились бы в Азкабане, в компании Люциуса Малфоя. Это было бы подходящее для вас общество, в самом деле! Вы не уважаете никого, кроме себя, но на самом-то деле, вы – последний человек, достойный уважения. Всё, чего вы на самом деле заслуживаете – это презрение и неприязнь, и теперь вы добились того, что и я, человек, который всегда был на вашей стороне, проникся этими неприятными чувствами.
Мгновение – или вечность - Снейп не шевелился.
Затем он медленно повернулся, прислонившись спиной к стене и чуть закинув голову назад. Его лицо было скрыто в тени, но я чувствовала, как его взгляд, полный ненависти, прожигает меня.
- Какое несчастье, - произнес он с издевкой в голосе.
Мне было нечего ответить на это. Этого бесчувственного человека невозможно было пронять ничем, никакими словами или действиями, и я решила, что не хочу больше тратить свое время на самого отвратительного мужчину в Британии. Несколько секунд я просто смотрела на него взглядом, в котором была лишь ответная ненависть и отвращение, а затем вознамерилась уйти, но он тихо и с какой-то новой интонацией произнес.
- Мисс Грейнджер.
Я замерла, пытаясь разглядеть выражение его лица. Но тщетно – было слишком темно, а его поза тем более затрудняла выполнение моего намерения.
- Да, сэр? – спросила я с холодной вежливостью, когда пауза затянулась.
- Подойдите, - произнес профессор, но я заколебалась, - Подойдите же, я вас не съем.
- Не думаю, что могу доверять вам. Ваши намерения всегда скрыты, - ответила я, делая маленький шаг в его направлении.
- Не думайте, что я доставлю вам удовольствие отравиться вами. Подойдите же ближе. Мне нужно вам кое-что сказать.
Я была растеряна. У профессора определенно было что-то на уме. И подойти к нему означало бы совершить большую глупость, довериться заведомо известному лжецу и хитрецу. Но что он мог мне сделать? Он не стал бы причинять студентке физический вред – как бы отвратителен он не был, на такое он был не способен. К тому же, он мог использовать палочку, или, в конце концов, подойти сам. Мысли пронеслись в моей голове за считанные секунды. Я колебалась, но боясь показаться глупышкой или трусихой, все же сделала шаг к профессору.
Я подошла довольно близко – стоило мне протянуть руку, и я могла бы дотронуться до собеседника. Мог и он. Как только я оказалась достаточно близко, он схватил меня за мантию, дернул на себя и затем придавил к стене.
- Какого черта! – придушенно воскликнула я.
Снейп стоял рядом, облокотившись о стену, прижимая меня одной рукой к каменной кладке. Попытки выбраться не привели к успеху, я добилась лишь того, что он придвинулся ближе, так, что его грудь касалась моего левого плеча. Я почувствовала знакомый горьковато-мятный запах, но в тот момент не осознала, что это значило.
- Не дергайтесь, - довольно грубо сказал он, а затем добавил елейным голосом, - Мы же не хотим, чтобы «молодая женщина» пострадала или заработала новые синяки.
Во мне боролось два чувства: панический страх и праведное возмущение. Какое из них преобладало, я вряд ли смогу когда-либо сказать.
- Я лишь хотел сказать вам, мисс Грейнджер, что не предупреждаю по десять раз. Одно предупреждение было дано, вы его проигнорировали. Теперь вам придется за это поплатиться.
- И что же вы мне сделаете? – спросила я, как мне показалось, беспечно, - Убьете меня?
Вышло как-то жалко.
- Не будьте так патетичны. Кроме того, одной смерти на моей совести вполне достаточно… Но, может быть, мне действительно стоит забыть о том, что вы моя ученица, и начать вести себя с вами как с «молодой женщиной»?
Сказав это, он положил свободную руку мне на живот и медленно погладил его. Я едва не закричала от испуга.
- Да как вы смеете! – прошептала я, чувствуя, что глаза зажгло от слез.
- Вы правы, это не подходит, - его рука исчезла с моего живота, но на коже словно остался ожог.
Я снова попыталась освободиться, но он крепко держал меня, не позволяя сдвинуться с места. В глазах уже все расплывалось, и я боялась, что стоит мне моргнуть, и слезинка покатится по щеке, доставляя Снейпу еще больше радости.
- Потому что я, несомненно, испытал бы слишком большое отвращение, - продолжал он, - стоило бы мне только прикоснуться к вам как к женщине.
- Оставьте меня! Я вас ненавижу! – воскликнула я, не владея голосом.
- Для меня вы навсегда останетесь ученицей, - зло произнес он, - Настырной всезнайкой, которая доставляет одни неприятности и раздражает каждым своим словом. И никогда вы не дождетесь от меня другого к себе отношения!
Злость, обида, страх – все это смешалось, затрудняя дыхание и вызывая невиданную ярость. Мне хотелось ударить его, залепить пощечину, сделать хоть что-нибудь, чтобы задеть его!
- Слава Небесам! – ответила я почти истерично, - Потому что я бы не вынесла даже вашего прикосновения. Вы омерзительны, и мне противна одна мысль о вас! Я вообще сомневаюсь, что хоть в ком-то вы вызываете или когда-либо вызвали иные чувства. Не удивительно, что Лили Эванс предпочла вам Джеймса Поттера!
Как только эхо последних звуков, произнесенных мною, пронеслось по коридору, раздался свирепый рык, и профессор Снейп, оттолкнув меня в сторону, со всей бешенной силой и неукротимым неистовством, нанес каменной кладке сокрушительный удар. Сокрушительным, правда, он оказался для кулака Снейпа.
- Профессор! – воскликнула я испуганно.
Повисла гнетущая тишина. Снейп заботливо прижимал к себе руку, и, сгорбившись, прислонялся к стене. Черные волосы свисали, закрывая лицо, и я не видела, никак не могла увидеть, какое выражение на нем было – хотя теперь профессор и стоял ближе к свету.
Я же чувствовала себя так, словно искупалась в грязи. Ощущение безнадежности нахлынуло на меня, заставляя все другие желания и эмоции бесследно исчезнуть. Даже вина, которая затронула мое сердце после реакции Снейпа, не задержалась надолго. Всё было просто ПЛОХО.
Затем он гордо выпрямился, словно вспомнив, что не один, и… я увидела его лицо.
- Что с вами? – прошептала я.
Профессор был бледнее, чем когда-либо в его жизни. Кожа нездорово блестела, синяки под глазами казались просто неестественно темными в тусклом свете факелов. Словно кто-то нарисовал их углем. Вена на виске была видна так отчетливо, что казалась, она лопнет.
- Что с вами, сэр? – повторила я вопрос.
Но Снейп лишь молчаливо сделал несколько шагов в направлении подземелий. Оказавшись ко мне спиной, он холодно бросил:
- Убирайтесь отсюда, - и поспешил в свои комнаты.
- Извините, но я просто не могу оставить вас в таком положении, - ответила я, идя чуть позади.
- Убирайтесь ЖИВО! – прорычал он,- Я снимаю сто баллов с Гриффиндора за ночные прогулки по школе, и сниму еще столько же, если вы немедленно не уберетесь.
- Нет, - ответила я.
- Еще минус сто баллов с Гриффиндора.
- Профессор…
- ВАША помощь мне не нужна. Не хочу заставлять вас лишний раз прикасаться ко мне. Не хотелось бы, чтобы вам – или мне - стало дурно.
Я не успела даже оскорбиться, как вдруг пришло осознание…Этот запах! Мятный, с чуть горьковатыми нотками и едва ощутимым ароматом имбиря.
- Вы принимали Настойку Ньюмэна, – констатировала я, - Противоядие от укусов магических животных и разновидности ядов, основанных на секрециях этих существ. Имеет легко узнаваемый запах и приятный освежающий вкус. Начинает действовать в течение часа.
- Пять баллов Гриффиндору за правильный ответ… - произнес Снейп, - … я дал бы, если бы вы меня так не раздражали, а я имел бы привычку начислять баллы вашему факультету.
Я лишь покачала головой, сдерживая собственное недовольство. К счастью, шли мы небыстро, и мне не приходилось прилагать усилия еще и к тому, чтобы не отставать.
- Как давно вы приняли противоядие? – спросила я.
- Не ваше дело. Послушайте, мисс Грейнджер! – зло сказал он, - Я требую, чтобы вы немедленно вернулись в Больничное Крыло и оставили меня в покое. Это приказ, и если вы его не выполните, я сниму с вас еще сто баллов.
- Может говорить и делать что хотите, я вас в таком виде не брошу. Хотя мне и неприятно вам помогать, я не могу оставить человека в столь скверном состоянии.
- Какое самопожертвование... Прекрасно. Принесите мне из Больничного Крыла еще восстанавливающего зелья, а также Крем Крепкие Кости, я, похоже, сломал руку. Я буду в своих комнатах.
Я кивнула и побежала выполнять поручение. На поиск Крема Крепкие Кости у меня ушла масса времени, но я так и не обнаружила такого средства в хранилище мадам Помфри. Решив не будить ведьму, я заменила крем Целительным Эликсиром, который способствовал заживлению ран и восстановлению сломанных костей. Также захватив зелье, снимающее боль, я поспешила в подземелья. И лишь оказавшись у двери в кабинет профессора Снейпа, я осознала две вещи: мне не было известно месторасположение его комнат, как и пароль, и второе – Снейп знал об этом и послал меня в Больничное Крыло нарочно, чтобы избавиться от моей назойливой помощи. Вполне вероятно, что такого средства, как Крем Крепкие Кости вообще не существует. Не удивительно, что я никогда не слышала о нем раньше.
Не сдержавшись, и выругавшись вслух – то есть произнеся одно неприличное слово трижды – я побрела назад в Больничное Крыло. В конце концов, Снейп был прав – он мог сам о себе позаботиться. И мы слишком ненавидели друг друга, чтобы принимать и оказывать помощь друг другу без последствий.

***

Следующим утром я чувствовала себя отвратительно. Это было то самое утро, когда едва разлепив глаза, понимаешь – лучше из кровати не выбираться и проспать до следующего, более благоприятного пробуждения. Но я не могла позволить себе такой роскоши. Гарри и Драко уже проснулись, и в другом конце зала с ними о чем-то беседовала профессор МакГонагалл – судя по виду, также вставшая не так давно. Я поднялась, поправила мантию, в которой до сих пор была, и подошла к ним.
-…что означает, что вам и будет назначено взыскание, - говорила профессор МакГонагалл.
- А что нам нужно будет делать? – спросил Гарри испуганно.
- Это вы узнаете позже, - был ответ директора.
Тогда Драко поднял полный надежды и раскаяния взгляд голубых глаз и произнес самым своим кротким голосом:
- Пожалуйста, профессор МакГонагалл, не наказывайте нас. Мы больше никогда никому не причиним неприятностей. Мы понимаем, что мы и так всем только мешаем, - здесь он отвел глаза в сторону и горестно вздохнул, - А то, что мы убежали в лес совсем-совсем плохо, и мы принесли столько несчастья вам и всем остальным. Мы честно-честно никогда так не будем!
Договорив, он отчаянно закусил губу и уставился на профессора МакГонагалл огромными глазами, блестевшими от слез.
- Хороший спектакль, Драко, - директриса похлопала мальчика по спине, - Но вы БУДЕТЕ наказаны, потому что нужно уметь отвечать за свои поступки.
Драко сник. Мученическая маска спала с его лица, и он выглядел крайне раздосадованным и слегка испуганным.
- О, мисс Грейнджер, доброе утро, - заметила меня профессор МакГонагалл.
Я поздоровалась и взглянула на детей. Оба, увидев меня, приняли виноватый вид и потупили взоры. И даже Драко казался искренним.
- Здравствуй, Гермиона, - тихо произнес Гарри.
- А с вами двумя я разговаривать не хочу, - отрезала я.
Они продолжали стоять, глядя в пол, порозовевшие щечки выдавали смущение.
- Мы просто… мы просто… - начал Гарри.
- У вас всегда все очень просто, мальчики. А я волновалась так, как не волновалась никогда в жизни. Если бы с вами что-то случилось, я бы никогда себе этого не простила!
- Какой образец эгоизма, - послышался голос профессора Снейпа, и я удивилась, обнаружив его, сидящим у окна.
До этого из-за ширмы мне не было его видно.
Выглядел он мрачным и надменным, как и всегда. Значит, настойка Ньюмена подействовала.
Комментарий я пропустила мимо ушей, но теперь пришлось быть на стороже и следить за каждым словом.
- Мы больше так не будем, Гермиона! – воскликнул Гарри с отчаянием, - Честно-пречестно. Мы просто хотели посмотреть на тупоноса… как это…губоноса…
- Остроноса тупогубого, - произнес Драко, своим любимым тоном «какой же этот Гарри дурачок», - Мы прочитали о нем в твоей книжке. Там написано, что они водятся в Запретном лесу, и нам стало интересно.
- Небеса! А том, что кроме этих безобидных существ в лесу водятся сотни опаснейших тварей, вы не прочитали? – воскликнула я.
Мальчики молчали, уставившись в пол.
- Как вы выбрались из комнаты, позвольте узнать? – спросила я спокойнее.
Оба пожали плечами.
- Как это понимать?
- Ни один из них не помнит, - ответила за мальчиков профессор МакГонагалл, - По крайней мере, они так говорят. Поэтому я позвала профессора Снейпа.
- Без него-то нам не обойтись, - буркнула я.
Профессор МакГонагалл удивленно подняла брови, но сделала вид, что не услышала моего комментария.
- Он использовал легилеменсию, - пояснила она, - И, судя по всему, детям просто удалось аппарировать.
- Просто аппарировать?! – воскликнула я удивленно.
Но объяснения были прерваны, поскольку в помещение вошла мадам Помфри. Её нога уже была в порядке, и она, поприветствовав меня, забрала Гарри и Драко, чтобы отвести их в отдельную комнату для тяжелобольных. Вернуть их обратно в нашу комнату планировалось ночью, чтобы не было опасности встретить других студентов. Когда мадам Помфри ушла, профессор МакГонагалл продолжила:
- Они видели хижину Хагрида из окна, взялись за руки и принялись думать о том, где хотят оказаться. Четко представив себе цель, они приложили все желание, которое у них имелось к тому, чтобы переместиться. Так уж устроена магия – иногда она выполняет детские желания, очевидно, помогая им выживать даже в трудных условиях. Но порой она действует не на пользу, а на вред. Дети, не умея отличить хорошее от плохого, используют свою силу себе же во вред.
- Это звучит настолько неправдоподобно, что я готова в это поверить, - ответила я, растерянная.
Было просто страшно подумать, какой силой обладали эти малыши, и ЧТО они могли сделать, не обладая разумностью взрослых. Странно, что мир вообще до сих пор не перестал существовать, когда дети обладают таким оружием.
Очевидно, угадав мои мысли, директор сказала:
- Обычно родителям удается контролировать детскую магию. Или, по крайней мере, сдерживать её. Материнский инстинкт зачастую позволяет женщине во время предупредить шалости ребенка. Ведь между ведьмой и ее чадом существует гораздо более сильная связь, чем между матерью-маглой и её ребенком. Кроме того, не все дети проявляют свои магические способности так активно, а нам, к тому же, стоит учитывать необычность ситуации. Ведь не стоит забывать о том, что мальчикам восемнадцать.
Я кивнула, соглашаясь с такими доводами.
- Как же я хочу, чтобы они выросли, - проговорила я, присаживаясь на кровать.
- Я разделяю ваши чувства. Ведь это приблизит ваше наказание, - заявил Снейп.
- Не помню, чтобы спрашивала вашего мнения, - зло ответила я.
- Мисс Грейнджер! – возмущенно произнесла профессор МакГонагалл, не способная пропусить мимо ушей подобную наглость.
- Не стоит, Минерва. Мисс Грейнджер уверена, что может вести себя так, как ей заблагорассудится. Особенно со мной, ведь я стольким ей обязан.
Интонация, с которой это было сказано, почти заставила меня закричать от бешенства. Как же легко он выводил меня из себя!
- Нет, сэр, вы не совсем верно трактуете мое поведение. Дело лишь в том, что я решила отбросить вежливость при беседе с вами, поскольку это не что иное, как ложь и притворство. А я не люблю ложь и притворство. Кроме того, я решила демонстрировать к вам такое же отношение, какое вы демонстрируете ко мне. Другими словами, выказывая неуважение, вы вынуждаете меня отвечать взаимностью.
- Интересно, что наши с вами отношения построены на, скажем так, взаимной взаимности, поскольку мое поведение диктуется вашим. Раньше я относился к вам, как ко всем другим ученикам. Теперь же вы, пожалуй, опередили даже Поттера и занимаете в моем сердце *особое* место.
- Какая честь, сэр, - ответила я не менее саркастично, - Но здесь наши чувства не совпадают, потому что вы мне абсолютно безразличны.
- Вчера вы говорили другое, - притворно оскорбился профессор.
- Мы, девушки, так непостоянны.
- Не более, чем *молодые женщины*… Впрочем, откуда вам знать, - ответил Снейп сардонически, и я вспыхнула от гнева.
- Вы просто невозможный, отвратительный человек! – сказала я страстно, - Я мечтаю, когда окончу школу и расстанусь с вами навсегда!
- И чувства снова взаимны…
- Что здесь, в конце концов, происходит? – вмешалась профессор МакГонагалл, о чьем присутствии я совсем забыла, - Мисс Грейнджер, как вы позволяете себе разговаривать с профессором Снейпом? Он ваш преподаватель!
Говорила она со смесью удивления и возмущения. Конечно, ей было сложно поверить в то, что я способна на проявление такого неуважения.
- Я говорю ей то же самое, - глумливо ответил Снейп.
Мне стало ужасно обидно. Я понимала, что для профессора МакГонагалл я – наглая девчонка, возомнившая себя черт знает кем. Ведь она не знала всей предыстории. И мне так хотелось объяснить!
- Вы не знаете, как он ведет себя со мной, когда мы наедине! – сказала я эмоционально, - У меня есть все причины говорить с ним в такой манере. Вы просто не знаете всего… - я вдруг растеряла всё красноречие.
Чего я никогда не умела, так это оправдываться, потому что мне казалось, что меня заведомо считают виноватой, и каждое мое слово лишь усугубляет положение.
- Он… его поведение, оно просто неприемлемо! Стоит нам оказаться одним, и он…
- Мисс Грейнджер, - произнесла профессор МакГонагалл, и, как мне показалось, в её голосе звучало обвинение.
Конечно, она не верила ни одному моему слову. Или считала, что его оскорбления в мой адрес не являются достойной причиной грубить в ответ. Естественно, ведь «он мой учитель». Фраза, которую я возненавидела всем сердцем.
Почувствовав себя совсем беззащитной, я нервно всхлипнула, и выбежала из Больничного крыла.
Оказавшись за дверью, я прислонилась к ней спиной, чтобы перевести дух. И вдруг услышала возмущенный возглас профессора МакГонагалл:
- Северус Снейп! Что всё это значит?
Я совсем не хотела снова подслушивать их разговор. Но тон и слова директора заставили меня предположить, что она поняла меня, что она на моей стороне… Я просто хотела убедиться в этом. Честно.
- Я не могу поверить, что ты посмел так поступить с девочкой? – продолжала, тем временем она.
- Что ты имеешь в виду? – в свою очередь спросил Снейп, голос его был спокоен, как всегда.
- Ты обещал, что не причинишь ей вреда! – возмущенно сказала профессор МакГонагалл.
- Я ничего ей не сделал. К чему ты, черт возьми, ведешь? – в голосе Снейпа послышалось раздражение.
- Ты прекрасно знаешь, к чему. Она сказала, что ты недостойно вел себя, когда вы были наедине. Что ты сделал с ребенком?
- Ребенком? – прорычал зельевар, - Не далее, как вчера она заявила мне, что уже давно не ребенок, а «молодая женщина», требуя, чтобы я обращался с ней соответствующе. И как я должен реагировать на подобную дерзость?
- Ох! – у профессора МакГонагалл, кажется, не было слов, - А ты и рад стараться. Как же ты мог! Как ты можешь обвинять её в этом. Я не ожидала, Северус, что ты можешь так поступить… я просто не знаю, что делать.
- Выпороть её, - с трудом расслышала я ответ Снейпа, и сжала кулаки, сдерживая раздражение.
- Северус! Я просто отказываюсь понимать… Ты надругался над девочкой и теперь еще смеешь…
Я вздрогнула от этих слов.
- Надругался?! – вскричал Снейп.
Я быстро промотала в голове своё выступление, и с ужасом поняла, как восприняла мои слова директор. Но разве я не упомянула, что меня возмутили не действия, но слова?
- Да ты в своем уме? Я не прикоснусь к этой самодовольной пустоголовой дуре даже за деньги.
- Северус!
- Она просто девчонка. Глупая надменная девчонка. И как ты могла подумать, что я посмел… Она говорила о том, как я с ней РАЗГОВАРИВАЮ. Ей не нравится, что я груб с ней. Но не в физическом плане. Я бы никогда…
- Но Северус, - голос профессора МакГонагалл звучал несколько растерянно и с долей сожаления, - я бы не подумала так, если бы не слова мисс Грейнджер. Ваши отношения в последнее время действительно… перешли на новый уровень. Вам приходится много времени проводить вместе и…Она сказала это так, что у меня не осталось сомнений. Согласись, такое поведение для неё необычно…нет-нет, не фыркай, это действительно так. Она очень воспитанная и никогда не устраивает истерик без повода. А то, как она разговаривала сегодня с тобой могло означать лишь то, что между вами произошло что-то действительно серьезное… Кроме того, ведь уже был прецедент…
- Тогда была совершенно другая ситуация. Для начала, мисс Элизабет Брайан училась на МОЕМ факультете, а не на вашем чертовом Гриффиндоре. И именно она проявила инициативу, если можно применить это бесцветное слово к тем заигрываниям, ужимкам и откровенному соблазнению, которые она применяла ко мне. Более того, мне тогда было не многим больше двадцати, это было начало моей карьеры, а она была весьма развитой как в физическом, так и умственном плане девушкой, младше меня на каких-нибудь пять лет. Мне же требовалось что-то, что позволило бы мне снова почувствовать себя живым… Не думаю, что тот случай достоин теперь упоминания.
- Что ж… - профессор МакГонагалл, кажется, успокоилась и взяла себя в руки, - А что насчет мисс Кэндл?
- Наши *отношения* с мисс Кэндл, точнее миссис Рэйнсборо – студенткой так же моего факультета, прошу заметить – едва ли можно назвать выходящими за рамки приличия. До того, как она окончила школу, между нами не было ничего, что противоречило бы школьным правилам. В противном случае, как вам прекрасно известно, директор непременно узнал бы об этом.
- Да… красивая была девушка. Жаль, что ей пришлось выйти за того торговца. Эти «выгодные» браки по требованию родителей, сколько страданий они приносят молодым людям.
- Я уверен, миссис Рэйнсборо без труда забыла обо мне. Молодые девушки достаточно ветрены, чтобы едва прекратив отношения с одним мужчиной, выйти за другого. Тем более, если первый – это я, а второй – богатый или красивый настырный самовлюбленный тип.
В голосе профессора прозвучала горесть, а мне стало стыдно за слова, которые я сказала ему ночью в коридоре. Зачем же я упомянула Лили Поттер?
- Северус, ты слишком строг к себе, - заметила профессор МакГонагалл, - Ты мог бы быть очень привлекательным для женщин, если бы не отталкивал их от себя намеренно.
- Вы могли заметить, что ни одна история в моей жизни, связанная с женщиной, не закончилась для меня хорошо. Начиная с матери, и кончая, пожалуй, мисс Грейнджер.
- История с мисс Грейнджер еще не окончилась, - заметила профессор МакГонагалл, - Я запрещаю тебе позволять вашим отношениям заходить слишком далеко, пока она студентка Хогвартса, но показать, что она тебе не безразлична, и начать разговаривать с ней вежливо, тебе ничто не мешает.
Я едва не закашлялась от слов директрисы. Как могла она говорить такое? Да он, наверное, убьет её прямо сейчас просто за то, что она предположила нечто подобное!
- Я уже сознался ей, что она мне не безразлична. Она вызывает во мне такую злость, какую способен вызывать не каждый. Впрочем, это ответное чувство – она ненавидит меня не менее яростно.
- Ох, Северус, Северус. Может быть, мисс Грейнджер слепа, но не я. Я всё вижу, мальчик мой, всё вижу…
Я услышала стук каблуков – профессор МакГонагалл приближалась к двери, и я поспешила спрятаться за ближайшую колонну.
- Что же вы видите, позвольте узнать? – услышала я голос профессора Снейпа, когда профессор МакГонагалл раскрыла дверь.
- От любви до ненависти один шаг, - был ответ.
- Что за чушь вы несете? Я вам каких-то пять минут назад сказал, что она для меня лишь студентка, а десять секунд назад объявил, что не выношу её. И вы воспринимаете эти слова как завуалированное признание в любви?
Профессор МакГонагалл, неожиданно для меня направившись в мою сторону, поравнялась со мной, и обернулась к Снейпу.
- Именно так я их и воспринимаю. Ты можешь обманывать себя и мисс Грейнджер, но не меня. Твоя ненависть объясняется лишь тем, что ты сам решил для себя - ненавидеть её проще, чем любить. Но долго это не продлится.
С этими словами, она отвернулась от него, бросила на меня довольный взгляд и ушла. Снейп, для которого мое пребывание в коридоре так и осталось тайной, направился в сторону подземелий, недовольно бурча что-то себе под нос.
Я же осталась прятаться за колонной, не в силах пошевелиться. Снейп встречался со студентками? Снейп С КЕМ-ТО встречался? Снейп был влюблен в меня? Нет, последнее было, конечно же, не так. Профессор МакГонагалл заблуждается – заблуждается так глубоко, что глубину её заблуждений нельзя измерить, как нельзя измерить длину или ширину космоса.
Затем я подумала, что бы почувствовала, если бы Снейп был действительно влюблен в меня? Пришлось признаться себе самой, что мне бы это польстило. Не потому, что он стал нравиться мне больше, или потому, что я сама, как мог бы кто-нибудь подумать, была влюблена в него. Но если девушка узнает, что к ней питает чувства взрослый мужчина, может ли это не льстить её самолюбию? Может ли она оставаться равнодушной и не чувствовать собственного превосходства над ним? Ведь каким преимуществом я бы обладала над профессором Снейпом, влюбись он в меня.

Глава 17.

Вокруг знакомые лица, одни и те же люди изо дня в день, из года в год. Как же много должен являть собой человек, чтобы представлять интерес для окружающих даже после многих лет знакомства! И что же должно быть в человеке, чтобы вызывать в тебе сумасшедшие чувства, когда кажется, ты понял его и разгадал, и знаешь, чего ожидать? А чувства – они как маленькие дети, такие же искренние и непослушные. Голос разума может заставить их вести себя тихо, разговаривать шепотом и пугливо озираться вокруг. Но разум – насколько он силен и могуществен, настолько же слаб перед чувствами. Я всегда знала, что мой разум – мое оружие, мой верный помощник и друг, мой спаситель и судья, это то, что всегда будет в моем распоряжении, даже если не останется ничего больше. Но так всегда случается с порождениями разума, со знаниями такого рода – они вдруг оказываются хрупкими ледяными скульптурами, которые тают под жаром эмоций, рушатся под давлением чувств. И они НЕПОНЯТНЫ. Их нельзя исследовать, найти рациональное объяснение, невозможно подчинить или найти способ избавиться.
За окном непроглядная тьма, а я вижу там, за стеклом, лицо профессора Снейпа. Он смотрит на меня недовольно и почему-то осуждающе. Мне неудобно сидеть на узком подоконнике, на твердых холодных камнях, но я не могу оторваться от этих черных глаз. Может быть, он мог бы объяснить мне, почему все так сложно, почему я не могу разобраться в себе, почему не могу установить диктатуру разума в собственном внутреннем мире, и, наконец, как заставить себя относиться ко всему безразлично? Но нет. Профессор умен, но чувства – и не его стезя. Откуда мне это знать? Но разве это не ясно по тому, как он ведет себя, как так же, как и я, не справляется с собственными эмоциями? Кажется, для него их в последнее время слишком много. Он похож на котел с зельем, в который я всё продолжаю и продолжаю добавлять ингредиенты, тогда как он давно полон и зелье выплескивается наружу. Неудивительно, что я получаю ожоги.
Новая попытка проанализировать себя не приводит ни к чему. Если бы я смотрела на себя со стороны, то приняла бы эту неспособность за нежелание. Что-то слишком опасное и неправильное виделось бы мне в глубине собственной души. Но я не склонна к такому самокопательству, поэтому решаю оставить всё, как есть. Кто-то назовет это слабостью? Пускай. А я назову это разумным решением.
Уткнувшись лбом в холодное стекло, я продолжала всматриваться в темноту за окном. Мысли расплавлялись, в голове звучала старая, давно забытая мелодия, а где-то вдалеке, за Запретным лесом, небо медленно становилось светлее. Забрезжил рассвет. Удивительные чувства вызывает созерцание рождения нового дня – ночь, которая казалась непобедимой, черной и густой, как старые чернила, вдруг с такой легкостью сдается перед кажущейся хрупкой силой утра, складывает свое оружие, забирая страхи и вымыслы, и медленно отходит.
Зарозовел восток, и я отчетливо увидела Гелиоса в его колеснице. Он был прекрасен, и я любовалась им сквозь запотевшее окно, находясь где-то на грани между сном и явью.
Чувство светлой тоски и печальной радости было нарушено звоном будильника. Я едва не упала с подоконника, когда этот ужасный звук разорвал тишину. Направив на нарушителя спокойствия волшебную палочку, я заставила его замолчать. Затем потерла глаза и удивленно уставилась в окно – на улице было всё еще темно. Удивительно – мне приснился рассвет. И каким реальным он казался! Тут же на ум пришло воспоминание из далеких времен. Однажды я пролистывала одну из книг по Предсказаниям, и, признаюсь честно, с некоторым любопытством прочитала несколько страниц о толковании снов. «Если вам приснился рассвет, - говорилось там, - это означает Начало Понимания, Просветление, Новое Начало». Сонникам я не доверяла, но Новое Начало – это именно то, в чем я нуждалась.
Не торопясь умывшись и одевшись, я подошла к кроваткам Драко и Гарри, чтобы посмотреть на спящих ангелочков, но к некоторому удивлению обнаружила там двух подростков. Оба спали, неудобно скрючившись, поскольку кроватки были им малы. Одежда на них порвалась, и я поспешила укрыть их пледами. Затем, было решено их разбудить.
Драко подскочил, стоило мне дотронуться до его теплого плеча. Он уставился на меня бешенным взглядом и несколько секунд не шевелился.
- Всё в порядке, Драко, - произнесла я успокаивающим ласковым голосом, - Ты в Хогвартсе. Произошел инцидент с зельем, и ты превратился в ребенка. Четыре недели я заботилась о тебе и Гарри, который также пострадал, и теперь ты, кажется, вернулся в свой прежний возраст. Возможно, действие зелья, которое вылилось на вас, закончилось. Ты помнишь, что произошло?
Драко медленно пожал плечами.
- Сколько тебе лет, Драко? – спросила я.
- Пятнадцать.
Стараясь не демонстрировать испытанное разочарование, я сказала:
- Что ж, значит, вы просто снова повзрослели. Что ты помнишь, Драко?
- Я не знаю, - ответил он неуверенно, - Мне кажется… почему ТЫ за нами… присматривала? – спросил он через мгновение со знакомыми надменными нотками в голосе.
- Потому что профессор Снейп и профессор МакГонагалл сочли меня главной виновницей, надо думать.
- Я тоже не испытывал огромного удовольствия жить с тобой в одной комнате столько времени, - ответил он, сложив руки на груди.
Я уперла руки в боки.
- Надеюсь, ты недолго пробудешь в этом возрасте. Кажется, в пятнадцать ты был совсем несносным. Так что же ты помнишь, ответь, наконец?
Блондин некоторое время смотрел на меня оценивающе, затем его плечи опустились, словно он сдался:
- Я помню как мы с Поттером были у тебя дома, кажется, виделись там с Уизли. И Снейп там тоже был. А, и твой отец! Он рассказывал про то, как работают часы.
Я едва заметно улыбнулась. Вспомнив о моем папе, Драко заговорил более искренне, без этой его глупой заносчивости.
- Помню, как мы с Поттером жили здесь, но почти не помню, что мы делали. А! Он превратился в рыбу, - сказав это, блондин рассмеялся, но вспомнив о моем присутствии, снова стал серьезен, - Еще мы… о, хотя, это неважно…
Щеки Драко внезапно порозовели.
- Что? – настороженно спросила я.
- Неважно, я же сказал. Еще я помню, как мы ходили в Запретный лес, и потом Снейп спас нас от дендрапента. Помню, как мы играли со стулом, представляя, что это собака и…
- Стоп, - резко сказала я.
Драко вопросительно взглянул на меня.
- Снейп спас вас?
Драко кивнул.
- СНЕЙП? – повторила я громче, и Гарри в соседней кроватке недовольно заворочался.
Драко скорчил рожицу, которая, вероятно, означала раздражение.
- Профессор Снейп? – переспросила я, все еще не доверяя собственным ушам.
- Грейнджер, ты что – тупая? Я же сказал - Снейп, - ответил Драко, недовольно вздыхая, - Профессор Снейп, мой декан, Мастер Зелий.
Я сделала несколько шагов назад, чтобы наткнуться на свою кровать и сесть на неё, глядя в пространство.
- Но я думала это Рон, Джинни и Тонкс нашли вас.
- Нет. Мы с Поттером забрели черт знает куда и не могли найти дорогу к Хогвартсу. Мы еле убежали от каких-то огромных сороконожек, как тут же наткнулись на гигантскую псину с десятью головами. Она почти заметила нас, но вдруг что-то её отвлекло, и она убежала. Тогда мы решили, что надо забраться на дерево и с верхушки можно будет увидеть огни школы. И как только мы попытались сделать это, как с дерева начали сползать эти твари. Я раньше не встречал их, но не думал, что они такие огромные. Вообще-то, я читал, что дендрапенты это небольшие животные, чуть больше метра длинной, похожие на змей с двумя головами и небольшими лапками с острыми когтями, которые помогают им карабкаться по деревьям. Якобы совершенно безобидные, если их не беспокоить. Но, тролль меня раздери, если они действительно такие «милые». Штук двадцать этих уродов окружили нас. Глазели на нас своими красными глазищами – наверное, думали, кого первым сожрать. Тогда-то и появился Снейп. Начал отбрасывать дендрапент от нас, и те стали бросаться на него. Он, конечно же, без проблем справился бы и с сотней таких уродов, но оказалось, что одна из этих гадюк всё еще была на дереве. Наверное, самая главная из них. Она незаметно подползла к нему со спины и набросилась. Яд дендрапент не смертелен, но вызывает сильную слабость, головную боль и снижение магических сил. Но Снейп все равно покончил со всеми этими гадами, и повел нас в Хогвартс. По пути мы встретили Уизли и, кажется, там действительно была Тонкс. Что было потом, я не уверен. Следующее, что я помню, это…
Драко замолчал. Я так заслушалась его рассказом, что эта неожиданная пауза словно вырвала меня из задумчивого состояния.
- Что? Вы, должно быть, проснулись в Больничном Крыле… - подсказала я, но Драко не торопился продолжать, - Ну же, Драко?
- То зелье, которое пролилось на нас с Поттером – как это произошло? – вдруг спросил он.
Я удивилась такой резкой смене темы, но ответила:
- Мы готовили его в туалете Плаксы Миртл. Вы с Гарри повздорили и уронили котел.
- Почему я готовил его с вами?
Драко прилагал немало усилий, чтобы сочетать в своем голосе нормальные интонации и присущую ему в пятнадцать лет надменность. Вероятно, он еще не определился, какую манеру поведения выбрать, и потому пытался компилировать.
- Потому что… - я, было, хотела сказать, что он сам напросился, что шантажом заставил нас принять его, но тут же поняла, что это было бы ошибкой, - мы подружились после войны.
Драко скептически посмотрел на меня.
- Мы? Подружились? – недоверчиво произнес он.
- Да, что тебя смущает? Или сейчас ты считаешь, что идеи Волдеморта были стоящими, и убивать грязнокровок – достойное чистокровного мага занятие? И поэтому тебе трудно поверить, что ты встал на нашу сторону и мы, в конце концов, нашли общий язык?
Драко какое-то время молчал.
- Я не знаю. Я… не хочу говорить об этом. Особенно с тобой.
Я какое-то время молчала.
- Что тебя беспокоит, Драко? Скажи мне. Мы друзья, и ты можешь доверять мне. Честно.
Драко сохранял тишину.
- После всех этих дней – этих недель – ты стал мне очень близок. До инцидента мы были друзьями, хотя отношения наши были довольно своеобразными…
- В каком смысле?
- Нууу, ты как будто в шутку заигрывал со мной, а я как будто в шутку сердилась, - ответила я, отчего-то смущаясь.
Драко сдержанно кивнул.
- Теперь же ты для меня как… не знаю, младший брат, что ли.
- Брат?! – воскликнул Драко, - Младший?!
Гарри недовольно заворчал во сне, но так и не проснулся. Я же сказала:
- После того, как я кормила тебя, купала, меняла подгузники и читала книжки на ночь, едва ли можно ожидать от меня других чувств. Но это очень теплые чувства, поверь. И еще поверь, что мне не просто в этом сознаваться. Просто я чувствую, что если мы сейчас же не разъясним это, то снова отдалимся, а я этого не хочу. Я слишком привыкла к вам двоим все время рядом.
Драко некоторое время сосредоточенно разглядывал свои ногти, затем поправил плед и взглянул на меня.
- Просто… - проговорил он медленно, - я ЗНАЮ, что не люблю тебя. Я знаю, что ты раздражаешь меня, что ты всего лишь…
Я прикусила губу. Было больно слышать это – больнее, чем я предполагала. Но Драко оборвал фразу на полуслове. Помолчав, он продолжил:
- Но я этого не чувствую. Понимаешь? Я помню, что должен грубить тебе, потому что я всегда так делал, но я не чувствую ненависти. Скорее наоборот. То есть, я имею в виду...
Юноша вдруг залился краской. Затем сердито взглянул на меня, словно я была повинна в его смущении:
- То, что ты сказала, насчет того, что я для тебя как младший брат – я, как будто, чувствую примерно то же самое. Как будто ты… я доверяю тебе. И чувствую себя… спокойно с тобой.
Я быстро подошла к нему и обняла его белобрысую голову. Прижав Драко к себе, я погладила его шелковистые волосы.
- Ээ, Гермиона. Несмотря ни на что, я всё еще парень. Так что постарайся сделать так, чтобы мое лицо не прикасалось к твоей груди, - я тут же отодвинулась и смущенно улыбнулась, - Иначе, - продолжил он, - братские чувства уступят место несколько иным.
Я хмыкнула и отошла к кроватке Гарри.
- Черт, - проговорил Драко, взъерошив свои волосы, - Это ужасно странно. У меня в голове полная каша, а уж что говорить о… об остальном. Как будто я – это два разных человека.
Я понимающе кивнула.
- Значит, ты помнишь только события, произошедшие до того, как тебе исполнилось пятнадцать? – уточнила я на всякий случай.
- Приблизительно, - ответил Драко, - Хотя я ни в чем не уверен.
- Надо разбудить Гарри, - проговорила я задумчиво.
Блондин кивнул.
- А потом дать нам одежду и покинуть комнату, - заметил он.
Я согласилась. Потрепав Гарри по плечу, я подождала, пока он откроет глаза и сядет на кровати, удивленно глядя на меня. Хотя он, казалось, был менее шокирован, чем Драко. Он просто вопросительно оглядывался, недоумевая, почему кровать такая маленькая, и что здесь делает…
- Драко? – спросил, наконец, он хриплым голосом.
- Поттер.
- Малфой, - тут же поправился Гарри и прокашлялся.
Затем он снова вопросительно взглянул на меня. Я объяснила ему ситуацию, и его взгляд стал более осмысленным. Наконец, когда ситуация прояснилась, я увеличила для них кое-какую одежду, и вышла в коридор.
Поразмыслив, я отправилась на поиски директора. Долго искать не пришлось – она уже завтракала в Большом Зале. К счастью, в связи с воскресеньем, студентов в зале было еще не так много, и поэтому то, что я подошла к профессору МакГонагалл, что-то прошептала ей, и мы вместе быстро покинули помещение, осталось почти незамеченным. Профессора Снейпа за преподавательским столом еще не было, и поэтому он компанию нам не составил.
Когда мы оказались в нашей с мальчиками комнате, те уже были одеты и тихо сидели в креслах с книгами в руках. Оба казались какими-то странно притихшими.
Оглядев Гарри и Драко, профессор МакГонагалл заключила, что их так давно не видели, что если двое объявятся на завтраке и начнут посещать занятия – никто и не заметит изменений во внешности. Проблемы с памятью можно будет объяснить долгой болезнью, а то, что они выглядели несколько моложе, чем те Гарри и Драко, которых мы знали, как было упомянуто, едва ли бросится в глаза. Я радостно согласилась. Но сперва мне надо было растолковать обоим некоторые моменты, связанные с их теперешней жизнью. Драко, например, стоило узнать о том, что некоторые слизеринцы его не жалуют из-за того, что он перешел в Орден Феникса. А также о том, что его отец находится в Азкабане. Последняя новость блондина очень удручила, но я просто не могла не сказать, помня о его привычке всем угрожать влиянием своего папы. Для Гарри у меня было больше приятных новостей – например, насчет Джинни. К сожалению, Гарри прелесть того, что он теперь встречается с мисс Уизли, не оценил. Более того, он невероятно этому факту удивился. Ну что ж, Джинни быстро заставит его изменить свое мнение...
Из-за долгого разговора, мы едва не пропустили весь завтрак.
Конечно, когда мы вошли в Большой зал, нам пришлось пережить несколько неприятных минут всеобщего внимания. Мне-то почти не досталось, а вот Драко и Гарри были окружены вниманием, которого не помнили давно. Особенно иронично это звучит в сложившейся ситуации.
К вечеру новость о возвращении юношей облетела весь Хогвартс и лишь тогда страсти немного поулеглись.
Драко весь день пропадал в подземельях, и мы его почти не видели. Гарри же, с немного ошалелым видом, отвечал на многочисленные вопросы однокурсников и вообще всех обитателей школы. Вечером нам, наконец, удалось собраться у камина в гостиной Гриффиндора, как в старые добрые времена, и просто помолчать.
Это был странно - сидеть в этом глубоком кресле, обитом бордовым бархатом, в знакомой с детства обстановке, и лениво листать книгу, слушая краем уха разговоры остальных гриффиндорцев, поглядывая иногда на Рона и Гарри, играющих в шахматы, на Джинни, мечтательно глядящую на своего бойфренда… Можно было даже представить, что всё стало «как прежде».
Только вот, к сожалению, оно не стало. Гарри исподтишка бросал взгляды на Джинни, и читался в этих украдких взорах панический страх, а не страстная любовь, как хотелось бы. Рон же со странным выражением смотрел на Гарри. Казалось бы, не такая большая разница в возрасте была сейчас между ними, но жизненный опыт был разным. Мы все вместе менялись, а Гарри вдруг вернулся назад, и Рона это сбивало с толку. Нет, едва ли он испытывал из-за этого какие-то негативные эмоции или вдруг стал хуже относиться к другу. Просто это было *странно* для него.
Что же до меня… мое состояние можно было охарактеризовать одним словом – апатия. Признаться честно, мне было немного жаль, что мальчики выросли. Потому что для меня это означало не «возвращение», а «перемены». Я привыкла жить в ТОЙ комнате с двумя маленькими непоседами. А теперь вот надо было переезжать в Гриффиндорскую башню, расставаться с малышами. Конечно, мы будем видеться и довольно часто, но то время, что мы провели, пока они были детьми, не вернётся никогда.
Кроме того, я скучала по Стульчику, которого было решено отдать под опеку Драко, поскольку мы все – Гарри, Джинни, Рон и я – были вместе, а Драко там, в слизеринских подземельях, совсем один.
Но всё это не беспокоило меня так сильно, как нечто другое. Раздумья прошедшей ночи привели меня к тому, что я начала мысленно постоянно возвращаться к профессору Снейпу. Мысли эти были неопределенного характера, как будто это были и не мысли вовсе, а просто его образ являлся мне, каждый раз говоря «помни обо мне, я всегда где-то здесь, на краю твоего сознания». Его имя вдруг всплывало в памяти, и я тут же старалась утопить его в потоке слов и образов. Его голос вдруг звучал в голове, и я углублялась в содержание книги, чтобы отвлечься.
Усугубляло ситуацию то, что я за весь день ни разу его не увидела. А мне бы хотя бы одним глазочком взглянуть, убедиться, что он, вообще-то, не плод моего воображения, а вполне реальный человек. Невыносимый, ужасный… почему-то эти слова приелись.
Каждый раз, проигрывая сцены прошедшего вечера – его дня рожденья – я задавалась одними и теми же вопросами: почему он так вел себя? А я почему? Зачем он говорил все те слова, и зачем я отвечала? Если мы были так противны друг другу, почему бы нам было просто не выбрать оружием игнорирование? И почему я не чувствовала той ненависти, которую должна была? Почему меня снедало чувство – нет, не вины, но сожаления? Все вдруг опротивело. Хотелось все исправить, вернуться назад и отменить этот чертов день рожденья. Не то чтобы это изменило бы ситуацию, но это определенно её не ухудшило бы.
Да еще этот открывшийся факт, свидетельствующий о том, что именно Снейп нашел Драко и Гарри. Да не просто нашел, а спас! Это предавало ситуации запутанности, а его образу – блеска рыцарских доспехов.
Уже ложась в постель – в общей спальне девочек – я дала себе твердое обещание: больше не спорить с профессором Снейпом. Я должна быть умнее, в конце концов, и просто не обращать внимания на все его оскорбления. Тогда и ему станет неинтересно издеваться надо мной.
Что ж, профессор Снейп, вы победили! Вы больше не услышите ни одного грубого слова от меня!
***
Следующим утром почти шокирующая новость облетела Хогвартс: профессор Снейп уехал. Все Зелья временно заменялись другими предметами – старостам были выданы расписания замен.
После Трансфигурации я подошла к профессору МакГонагалл.
- Извините, мэм, - сказала я, - но как скоро следует ожидать возвращения профессора Снейпа? Не поймите меня неправильно, но я волнуюсь за Гарри и Драко. Следующей трансформации можно ожидать когда угодно, действие зелья определенно не прекратилось, и есть большая опасность того, что они продолжат взрослеть и, со всей вероятностью могут состариться.
Профессор МакГонагалл жестом предложила мне присесть.
- Я понимаю ваше беспокойство, мисс Грейнджер. Меня это волнует не меньше. Именно из-за последних изменений мы с профессором Снейпом решили, что следует действовать решительно. Профессор отправился в Буркина-Фасо, чтобы собрать там некий редкий ингредиент. По его словам, это может занять неделю, возможно полторы. После он продолжит активные исследования, но он убежден, что с этим ингредиентом создание антидота будет делом времени.
Я была рада такому повороту дела.
- Это замечательно, мэм. Профессор Снейп – прекрасный зельевар. Уверена, скоро мальчики снова станут самими собой.
Прозвучало это, несмотря на искренность слов, неестественно, так мне показалось. Я виновато взглянула на профессора МакГонагалл, та вернула мне сочувственный взгляд.
- Всё будет хорошо, - сказала она, и я поспешила уйти.
Что ж, по крайней мере, целую неделю я буду держать данное мне обещание и не скажу Снейпу ни одного невежливого словечка!

***

Прошло две недели, а профессор Снейп не объявился. Я уже дважды разговаривала с директором, но она отвечала лишь, что зельевар проводит какие-то исследования, и не может сейчас вернуться в Англию. Я говорила, что волнуюсь за Драко и Гарри, профессор МакГонагалл отвечала, что всё понимает.
Ах, если бы она действительно понимала! Да, я, конечно же, переживала из-за мальчиков, но это ни шло ни в какое сравнение с тем, как я извелась от желания увидеть самого профессора Снейпа.
Сперва я убеждала себя, что это связано лишь с любопытством относительно «редкого ингредиента», за которым он отправился в Африку, затем я объясняла себе эту странную жажду надеждой проверить собственную силу воли и узнать, смогу ли я действительно быть с ним предельно вежливой и не выходить за рамки отношений учитель-ученик.
К исходу второй недели я больше не могла обманывать себя подобными уговорами. Я – сейчас, я скажу это – сильно, ужасно, невыносимо, скучала. Каждая клеточка моего тела прибывала в нетерпении, ожидая его возвращения. Я мечтала увидеть его за завтраком, каждый раз, стоило мне войти в Большой Зал, смотря на преподавательский стол, но каждое утро мои мечты разбивались о суровую действительность.
От друзей не укрылось мое странное состояние. Рон поначалу постоянно спрашивал меня «чего я такая кислая», но когда он задал этот вопрос уже в тысячный раз, и я сорвалась, не слишком вежливо попросив оставить меня в покое, он стал проявлять заботу более сдержанно. Джинни пару раз пыталась откровенно поговорить со мной, убеждая, что видит, что со мной что-то не так. Но я не хотела ни о чем говорить. Я молчала, как партизан, и на все ее вопросы отвечала «всё нормально». Гарри, довольно быстро пришедший в себя, был так занят личными делами, что не слишком часто тормошил меня. Он влюблялся в Джинни и этот процесс поглощал его полностью. Драко я часто видела одиноко выгуливающим Стульчика, и иногда мы беседовали на отвлеченные темы. Нет, он общался и с обоими и Уизли, и особенно с Гарри, но видимо он был слишком горд, а может, стеснителен, чтобы лишний раз подойти к нам без приглашения, и поэтому с независимым видом прогуливался в гордом одиночестве. Мне было интересно разговаривать с ним, когда мы были наедине, и он, кажется, приветствовал мою компанию. Но слишком личных разговоров мы не заводили никогда.
Харпер – вот кто порой действительно действовал мне на нервы. Нет, он был само обаяние. Я не могу сказать, что он делал или говорил что-то не так, и его навязчивое внимание в другой ситуации, наверное, показалось бы очень милым ухаживанием. Он был внимателен, романтичен, но не слишком, что бы вызывать ощущение сахара на зубах, он был идеален, но он был Харпером. Этот единственный недостаток портил совершенно все и делал его любовные игры бессмысленными и раздражающими.
Не его вина была в том, что мои мысли были заняты другим человеком, но я порой так злилась на него, что могла быть грубой и даже жестокой. Но он прощал мне все. Это тоже злило. Я удивлялась, как у человека может отсутствовать элементарная гордость, которая заставила бы бросить все ухаживания после первого же моего невежливого слова? Но потом отвечала самой же себе – он был слишком хорошим и умным человеком, чтобы сердиться на меня и принимать мои слова близко к сердцу.
Но, в конце концов, он всё же понял тщетность своих ухаживаний. В тот вечер он попросил меня прогуляться с ним по Хогвартсу, и я согласилась, желая развеяться.
- Гермиона, - произнес он твердо, - Я никогда не скрывал от тебя своих чувств. Ты мне очень нравишься… ты нравишься мне настолько сильно, что я не вижу ничего и никого, кроме тебя, словно остального мира не существует. Я готов сделать что угодно, чтобы ты была счастлива. Ради тебя, я пойду на всё.
- Да, - ответила я задумчиво, - Я помню, как ты вызвал профессора Снейпа на дуэль. Сумасшедший, совершенно сумасшедший поступок.
Харпер едва заметно улыбнулся.
- Жаль только, он уехал на следующий же день, - сказал он.
- О нет! Это большая удача для нас всех. Особенно для тебя. Я не имею в виду, что ты слабый, но профессор гораздо более опытный волшебник. Гораздо, - весомо сказала я.
- Возможно… но я хотел поговорить не об этом. Ты знаешь, что я… восторгаюсь тобой и боготворю тебя. И готов подтвердить искренность моих чувств любым самым безумным поступком. Тебе нужно лишь попросить. Но… я не слепец. Я вижу, что что-то тревожит тебя, и у меня есть основания полагать, что твое сердце уже занято.
Последние слова дались ему с большим трудом, но я не могла сделать ничего, чтобы сделать это проще для него.
- Гермиона, прошу, скажи мне правду, если это так. Скажи прямо, не тая, каковы мои шансы завоевать твое расположение?
«Этот человек прибыл из прошлого века» - мелькнула в голове мысль, прежде чем я попыталась сформулировать ответ. Не смотря ни на что, Харпер был мне симпатичен, и я совсем не хотела сделать ему больно. Хотя, едва ли мой ответ – в какую бы форму он не был обличен – мог стать более приятным для него.
- Ты… я… я не хочу говорить банальностей. Уверена, ты и так знаешь, какой ты хороший человек. Ты привлекателен и внутренне и внешне, но… не для меня. Извини.
Какое-то время мы шли рядом, молча.
- Ничего, - произнес он, наконец, но я отчетливо понимала, что для него это вовсе не «ничего».
- Мне правда очень жаль! – заверила его я, - Я хотела бы, о как хотела бы, чтобы я могла ответить на твои чувства взаимностью. Но я не могу. И, боюсь, никогда не смогу.
Я остановилась и дернула Харпера за рукав мантии, заставляя остановиться. Он замер, глядя на меня своими печальными карими глазами, заставляя меня задаться вопросом, как же он попал на Слизерин с таким благородством и честностью. Я не сдержала порыва, и обняла его. Его руки тут же сжали меня крепко-крепко, с какой-то отчаянностью.
- Так-так-так, - промурчал знакомый баритон, заставив нас вздрогнуть, и отскочить друг от друга на добрых полметра.
- Профессор Снейп! – воскликнула я со смешанными интонациями.
Кто-то мог услышать в них радость, кто-то удивление, а кто-то, может быть, и возмущение.
- Мисс Грейнджер, я должен был догадаться… - проговорил он, пристально глядя на меня.
Я не менее пристально смотрела на него в ответ. Вечность спустя, мы, наконец, оторвались от созерцания друг друга и синхронно посмотрели на Харпера.
- О Мерлин, - вдруг прошептал он и посмотрел на меня с выражением такой обреченности на лице, что мне стало страшно – что же такое ему пришло на ум?
- Ээ, сэр, как ваши успехи с исследованием? – спросила я, голос мой нервно дрожал.
Взгляд Снейпа снова метнулся ко мне. Какое-то время он молчал, очевидно, решая, стоит ли отвечать. Затем он все-таки произнес:
- Есть все шансы, что нужное зелье будет готово через две недели.
- Две недели, - повторила я бессмысленно.
- Именно. Две недели, - таким же бесцветным голосом произнес профессор.
- Прекрасно, - сказала я.
- Да, это вполне удовлетворяет нашим требованиям. Если только не произошло каких-либо новых изменений?
- Нет, никаких изменений, - поспешно ответила я.
- Хорошо.
- Хорошо.
Воцарилась тишина. Нарушил её Харпер.
- Что ж, я пойду. До свиданья, Гермиона. Профессор Снейп.
Я взглянула на юношу. Он что, собирался бросить меня с профессором наедине?
- Мне тоже нужно идти, - быстро сказала я, избегая смотреть на Снейпа.
- Но нам в разные стороны, - напомнил Харпер, когда я сделала шаг в его направлении.
- Да конечно…
И Харпер ушел. Ушел так поспешно, что я едва успела сообразить, как мы остались со Снейпом в коридоре совершенно одни.
Он смотрел на меня непроницаемым взглядом, лицо его не выражало никаких эмоций. И тогда я разозлилась на собственную нервозность. Заставив себя успокоиться, я произнесла:
- Гарри и Драко уже посещают занятия.
- Я знаю, - тут же ответил Снейп, кажется, еще до того, как я закончила предложение.
- Никто не заметил, что они стали младше.
Профессор кивнул.
- Я так и думал, - ответил он.
Я немного помолчала.
- Что ж, я пойду…
- Идите.
- До свидания, - сказала я, и поспешила оставить профессора Снейпа одиноко стоять посреди коридора, растерянно глядя мне вслед.

***

Какое-то время я шла, но сердце билось так быстро, а все тело было так напряжено, что я, не в силах сохранять спокойный ритм шага, побежала. Бежала я до самого портрета Толстой Дамы, и лишь у неё остановилась, чтобы отдышаться. Согнувшись и уперев руки в колени, я стояла, пытаясь понять, что же меня так разволновало.
Конечно, ответ был очевиден – уж определенно не признание Харпера. Но почему мое тело выбрало именно такую реакцию на встречу со Снейпом – трясущиеся руки, быстрый пульс и неровное дыхание? Тысячу раз я представляла эту первую встречу после его отсутствия, и все они были какими угодно, но не такими.
В моих мыслях – фантазиях? – я была то мисс Холодная Уверенность, всем своим видом демонстрирующая гордость и независимость, и поражающая его своей сдержанностью и спокойствием, то мисс Солнечная Улыбка, вдруг широко и по-доброму ему улыбающаяся, и обезоруживающая этим проявлением сердечности. В других, моделируемых моим мозгом ситуациях, я входила в Большой Зал – не замечая никого и ничего вокруг – отчего-то очень красивая и невозмутимая, проходила к преподавательскому столу, чтобы сказать что-то профессору МакГонагалл, и вдруг, подойдя совсем близко, замечала Снейпа. Он тоже замечал меня в последний момент и его рука с чашкой кофе замирала на пол пути ко рту, который, к слову сказать, слегка приоткрывался. Всё выдавало то, что профессор удивлен преображению, произошедшему со мной, и рад встрече. В следующий момент он вспоминал, где находится, и что вокруг полно народу, но посылал мне такой горящий взгляд, что я знала – я полная идиотка, потому что никогда такого не произойдет!
Я всё еще пыталась убедить себя, что то, что я чувствую – желание нравится. Нормальное для девушки желание, и даже то, что я хотела нравиться совершенно определенному мужчине, а не всем вокруг, можно было назвать типичным. И то, что мне хотелось, чтобы он поскорее вернулся, вполне объяснялось этой теорией. Как же я могу нравиться ему, когда он где-то в Африке?
И да, я хотела не просто «очаровать» его. Я не хотела, чтобы он воспринимал меня как милую девушку, издеваться над которой – нехорошо. Добиться такого отношения мы пытались с профессором МакГонагалл на треклятом дне рождения. Теперь я брала выше – я мечтала, чтобы он был от меня без ума. Шутка ли, обворожить профессора Снейпа!
И вот теперь, после двух ужаснейших недель постоянных переживаний, внутренних споров, многочисленных теорий, ярких фантазий и цветных снов, эта встреча произошла. И что же?
А – он увидел меня, обнимающейся с Харпером.
B – я не была ни красива, ни спокойна, ни жизнерадостна, я была всё – только не это.
C – наш разговор был менее чем содержательным и более чем нелепым
D – все мои переживания, теории и проч. остались при мне.
Из этого списка только пункт «А» можно было назвать более или менее удачным. То, что я пользуюсь успехом у мальчиков, должно было заставить его подсознательно понять, что я привлекательна. НО… больше жирное НО – этим «мальчиком» был Харпер, о симпатии ко мне которого профессор уже знал, более того, был вызван им на самую нелепую в мире дуэль. То есть, в мыслях Снейпа, вероятно, я нравилась глупому наглому парню, позорящему имя Салазара Слизерина.
«Может ли быть хуже?» – спросила я себя мысленно, и тут же заставила заткнуться, ибо каждый раз, когда ты задаешь себе такой вопрос, непременно случается что-то, что позволяет тебе твердо и уверенно ответить: «ДА».
…Может быть, это такая попытка Судьбы заставить тебя быть оптимистом? Ведь помогает! Сто раз ты задашь себе этот проклятый вопрос, столько же раз убедишься, что, вообще-то, раньше всё было не так плохо по сравнению со сложившейся ситуацией, и уже в сто первый раз ты сам скажешь себе «Могло быть и хуже», не дозволяя Судьбе совершить очередную шутку.

***

- Гермиона! Гермиона! Проснись! Гермиона, вставай! – шептал кто-то мне в ухо.
- Драко, я еще посплю, - проворчала я, переворачиваясь на другой бок.
- Ой, хорошо, что кроме меня, этого никто не слышит, - произнес голос Джинни, - А то тебя могли бы не так понять.
Я с трудом разлепила глаза. Сев на кровати я уставилась на довольную подругу. Она была уже накрашена и одета лучшим образом.
- Боже, сколько времени? – прогнусавила я, потирая глаза.
- Пол шестого.
- И чего тебе не спится?
- Вставай скорее. Мне надо тебе что-то показать!
- А до утра это не подождет? – спросила я, зевая.
- Уже утро, глупая! Вставай же!
Зная, что если Джинни что-то взбрело в голову, она не отступится, пока не добьётся желаемого, я сладко потянулась, и слезла с кровати.
Наспех собравшись, я пошла за подругой. Спустившись по лестнице, мы вышли в Гриффиндорскую гостиную. На диване у камина сидел Гарри.
- Так, я решительно отказываюсь понимать, что происходит, - сказала я, недовольно, - Если вам обоим не спится, зачем было будить меня? И что такого срочного случилось, что я не могла проспать до звонка будильника?
Джинни нетерпеливо вздохнула и подвела меня ближе к Гарри. Тот смотрел на меня немного рассеянно.
- Ну? Ничего не замечаешь?
Я посмотрела на Джинни, затем снова на Гарри.
- О боги! – проговорила я, наконец, поняв, в чем дело, - Ты повзрослел!
Гарри кивнул.
- И сколько тебе сейчас? – спросила я, рассматривая новое лицо друга.
Оно как будто бы осталось прежним, но погрубело и стало более мужественным. В тусклом свете факелов разглядеть это было непросто, но вот при свете дня, должно быть, Гарри выглядел совершенно иначе, чем двенадцать часов назад.
- Тридцать один, - ответил он знакомым, но чуть хрипловатым голосом.
Я села в кресло напротив него. Джинни же устроилась рядом с ним, любуясь как новой метлой.
- Какой он сексуальный, правда? – спросила она с придыханием.
Гарри усмехнулся – знакомая смущенная улыбка смешалась с уверенной ухмылкой. Я предпочла не отвечать на вопрос, хотя должна была признать, что в нем действительно появилось что-то новое, что-то интригующее.
Но довольно быстро мои мысли сфокусировались на проблеме.
- Гарри, что ты помнишь? – задала я уже приевшийся вопрос.
- Да в принципе всё, - ответил он, на лице его появилось сосредоточенное выражение.
- Пока ты был ребенком, у тебя были воспоминания Гарри того возраста, в каком ты был. То есть, когда ты превратился в семилетнего, ты помнил, что живешь у Дурслей, когда тебе стало пятнадцать, ты помнил только то, что произошло с тобой до пятого курса. Сейчас у тебя должны быть все воспоминания, которые были у Гарри до инцидента, и затем, начиная от смутных воспоминаний проведенного у меня дома Рождества, и кончая, что логично, воспоминаниями до настоящего момента.
Я замолчала на мгновение.
- Я понимаю, что все это звучит несколько запутанно, но английский язык вдруг кажется слишком бедным, чтобы описать всю ситуацию более доступно.
- Не беспокойся, я понял тебя, - ответил Гарри, задумчиво потирая подбородок, - Все именно так, как ты описала.
- Но откуда ты знаешь, сколько тебе лет?
Он просто пожал плечами.
- Не знаю. Просто знаю. Меня, честно говоря, волнует другое, - сказал Гарри, – почему сначала я взрослел медленно, а теперь совершаются такие большие скачки?
- Думаю, дело в том, что зелье как бы моделирует человеческую жизнь. Знаешь, есть поговорка: в детстве время ползет, в юности – идет, в старости – бежит?
Гарри кивнул.
- То есть дальше он будет взрослеть еще быстрее и скоро состарится? – спросила испуганно Джинни.
- Вот именно, так что наслаждайся, пока есть возможность, - насмешливо произнес Гарри, за что получил шутливый толчок.
- Кажется, скачки идут почти с математической точностью. Сперва вам с Драко было совсем мало, лишь несколько месяцев, а затем вы превратились в годовалых детей. Следующий скачок – три года. То есть на два больше, чем было. Дальше – семь лет. На четыре больше, чем было. Следующий – пятнадцать лет, на восемь больше, и теперь тридцать один – на шестнадцать больше.
Гарри и Джинни одинаково нахмурили брови.
- Сколько же это выходит… - бормотала Джинни, - В следующий раз ему будет… будет…
- Шестьдесят три, если моя логика верна.
Джинни испуганно распахнула глаза.
- Надо, чтобы Снейп срочно приготовил антидот! – воскликнула она.
- Он делает все, что возможно.
- А нужно делать невозможное!
- Всё будет в порядке, не волнуйся, - сказал Гарри, обнимая разволновавшуюся девушку, и она притихла, пряча лицо у него на груди.
У меня в груди что-то ёкнуло при виде этой сцены, но я поспешила сосредоточиться на вопросе о взрослении Гарри.
- Предположим, что в следующий раз тебе, как и Драко, станет шестьдесят три. Тогда после следующего скачка вам исполнится сто…двадцать…семь? Да, верно. Что ж, этот возраст для волшебников вполне нормален. Думаю, еще два скачка вы переживете. А вот следующий – уже маловероятно, - добавила я, нахмурившись.
- Снейп приготовит нужно зелье, я уверен, - сказал Гарри, - Может быть, прямо сейчас он добавляет последние компоненты.
Мы с Джинни грустно взглянули друг на друга.
- Эй, не кисните. Кстати, надо еще Рону сказать. А то он опять обидится, что узнал последним.
- И так обидится, - сказала я, вздохнув.
Поразмыслив, я решила, что Гарри не стоит идти на завтрак в Большой Зал и правильнее всего будет отправить его в Больничное Крыло. Не стоит ему появляться в своем новом обличии на глазах у всех. И не только чтобы избежать лишних расспросов. Вряд ли Джинни захочется, чтобы у неё появилось пару десятков лишних соперниц, а это вполне могло бы произойти…
Мы решили идти в Больничное Крыло немедля, чтобы избежать возможных свидетелей. Дружно посетовав на то, что теперь Рон точно рассердиться – ведь мы пустились в запрещенную прогулку по Хогвартсу без него. Всё, что мы могли сказать в свою защиту – до дозволенного времени подъема, то есть до шести утра, оставалось всего десять минут. Так что наше путешествие в Больничное Крыло едва ли было так увлекательно, как могло бы, пустись мы в него глубокой ночью.
Открывая дверь во владения мадам Помфри, я ожидала увидеть там тусклый свет факелов, возможно, спящих на кроватях учеников и услышать тишину. Но, к моему удивлению, в Больничном Крыле было светло, как днем, мадам Помфри стояла в центре зала, громко споря о чем-то с профессором Снейпом, директором и неким высоким статным блондином с длинными волосами.
Услышав звук открывающейся двери, спорщики обернулись на нас, и я удивленно уставилась на лицо блондина.
- Мистер Малфой? – вырвалось у меня, но в следующее мгновение, когда я встретилась со взглядом смеющихся голубых – таких молодых и задорных – глаз, я воскликнула, - Драко! Какая же я глупая.
Драко, улыбаясь, подошел к нам, внимательно посмотрел на Гарри. Они обменялись рукопожатиями, затем он снова взглянул на меня.
Я, честно говоря, была несколько растеряна. Если Гарри стал просто казаться более уверенным в себе и спокойным, то Драко… у меня не было слов описать это. Гордая осанка, уже не такие тонкие, но по-прежнему красивые черты лица, и что-то в его ауре… он словно источал сексуальность.
- А вот и твой младший братик, - насмешливо произнес он, заставив меня смутиться.
- Да, действительно, - вот и всё, что смогла пробормотать я.
Затем нас посвятили в суть спора. Оказалось, что профессор Снейп почти приготовил антидот – оставалось сделать совсем немного. Но была небольшая проблема – чтобы сделать это, нужно было два человека. А Снейп категорически отказывался работать с кем-либо еще. Он настаивал, что справится сам, и что ему потребуется не намного больше времени, чем если у него под ногами будет путаться какой-нибудь «помощник». Профессор МакГонагалл настаивала, чтобы зельевар перестал упрямиться и взял ассистента. Драко предлагал собственную кандидатуру, а мадам Помфри просила всех перестать шуметь в Больничном Крыле.
Я в свою очередь рассказала о своих подсчетах, касающихся следующих трансфигураций.
- Совершенно очевидно, что нужно торопиться, - сказала профессор МакГонагалл, - Нельзя терять и минуты.
- Именно поэтому я предлагаю завершить этот бессмысленный спор и позволить мне отправиться в лабораторию и заняться делом, - ответил Снейп, сложив руки на груди.
- Северус, ты сам сказал, что завершить зелье в одиночку практически невозможно, - не сдавалась директриса.
- Верно. А пятью минутами позже я же заметил, что вполне в состоянии преодолеть подобные трудности и завершить начатое без постороннего вмешательства. Почему же, в таком случае, ты доверяешь одним моим словам, и не доверяешь другим?
- Потому что первые ты сказал честно, а вторые – из гордости и упрямства.
- Ты так уверена, что знаешь меня, Минерва…
- Такова обязанность директоров Хогвартса, - тут же отозвалась профессор МакГонагалл.
Снейп стал мрачнее тучи. Он смотрел куда-то в пространство и теперь упрямо молчал, игнорируя все доводы директрисы.
- Почему вы не хотите, чтобы я вам помог? – спросил Драко, кажется, уже не в первый раз.
И Снейп, наконец, снизошел до ответа:
- Потому что, во-первых, не смотря на определенные способности в зельеварении, ты не достаточно внимателен к мелочам, которые в данном случае могут быть смертельно опасными. Поверхностный подход здесь может убить и тебя, и Поттера. Мерлин с тобой, но убийство спасителя волшебного мира мне точно не простят, - тон профессора был саркастичен, и я приоткрыла рот от возмущения.
Но внезапно Драко рассмеялся, а за ним и Гарри. Губы профессора чуть дрогнули в некоем подобии улыбки, но тут же он снова стал сосредоточенным и недовольным.
Какое-то время профессор МакГонагалл продолжала толочь воду в ступе, как вдруг Джинни тихо произнесла:
- Тогда, может быть, Гермиона вам поможет?
Внезапная тишина воцарилась в помещении. Все взгляды устремились на меня, и сам Снейп впервые посмотрел мне в глаза за все время моего пребывания в Больничном Крыле. Я почувствовала, как сердце бешено заколотилось где-то в горле. Проклиная себя за нервозность, я молча смотрела на профессора, сверлившего меня взглядом.
- Это прекрасная идея, - произнесла, наконец, МакГонагалл, - Как мне самой это в голову не пришло, ума не приложу… Северус?
- Исключено, - выплюнул он, едва директриса произнесла его имя.
- Но поче…
- Я не подпущу её к… лаборатории ни на шаг.
- Почему?
- Для неё туда вход закрыт.
- Почему? – не сдавалась профессор МакГонагалл.
Снейп уже не смотрел на меня, упрямо сжав губы, он снова устремил взор вникуда.
- Северус, объясни. Если ты приведешь весомые доводы, я перестану тебя убеждать, и ты сможешь отправиться в свои подземелья, варить зелье в гордом одиночестве.
Снейп продолжал молчать. Затем он, наконец, снизошел до ответа:
- Я не думаю, что мисс Грейнджер также способна справиться с заданием. Её успехи в зельеварении также посредственны, как и успехи всех других студентов.
- Но это не правда, дядя Северус! – возмутился Драко.
- Я тебе не дядя, - процедил Снейп.
Но Драко это, кажется, только позабавило.
- Все здесь прекрасно знают, что Гермиона – лучшая в классе Зелий, и она легко справится с любым заданием. Так зачем же вы говорите неправду? Почему вы НА САМОМ ДЕЛЕ не хотите, чтобы она вам ассистировала?
- Я уже сказал, что не хочу, чтобы кто-то путался у меня под ногами. Особенно мисс Грейнджер.
- Чем она тебе не угодила? – спросила профессор МакГонагалл, недовольно поджав губы.
- А чем она мне угодила? – отозвался Снейп, - Давайте посмотрим… - он изобразил задумчивость, словно подсчитывал что-то в уме, - она считает, что имеет право не выполнять мои указания, что является недопустимым качеством для ассистента, обязанного делать всё, что скажет Мастер; она считает нужным спорить со мной каждый раз при любых возможных обстоятельствах, что выведет из себя и святого, коим я не являюсь и даже в младенчестве не мог приблизиться к этому образу; она считает, что достаточно взрослая, чтобы вести себя со мной невежливо и грубо, что совершенно не соответствует действительности, и даже будь она старше меня, я бы не позволил ей обращаться со мной таким образом; НАКОНЕЦ, она считает допустимым оскорблять меня, более того, оскорблять на глазах у других. И ты, Минерва, спускаешь все это ей с рук.
- Ради твоего же блага, - тихо произнесла профессор МакГонагалл.
- Профессор Снейп, я прошу прощения за то, что вела себя подобным образом, - громко сказала я, и все снова удивленно уставились на меня.
Я же избегала смотреть на кого-либо, избрав предметом внимательнейшего изучения каменный пол. На самом деле, я не совсем чувствовала себя виноватой, и на эту длинную тираду профессора могла много чего возразить. Но мне подумалось, что я уже достаточно наговорила, и уж если я не могла взять свои слова обратно – я могу за них извиниться. Подобное публичное унижение – я хотела сказать извинение – вполне могло искупить мое прошлое поведение. Ну и, в конце концов, как бы я обворожила его, если бы он злился на меня?
- Мне действительно стыдно за то, что я наговорила вам на вашем дне рождения, и тогда в коридоре, и на уроке… - я определенно должна научиться держать язык за зубами! – Эта ситуация с Гарри и Драко, постоянная ответственность расшатали мои нервы, и я не совсем владела собой.
Я и теперь не владею.
- Очень проникновенно, мисс Грейнджер, - сухо ответил Снейп, его глаза изучали мое лицо, - Извинения приняты.
Я прикусила губу, чтобы не выдать собственного разочарования. Нет, конечно, я не ожидала, что он снизойдет до того, чтобы извиниться в ответ, хотя он был ни чуть не более вежливым со мной, чем я с ним! Но он мог бы хотя бы не сообщать мне о том, что я прощена с таким надменным видом. Словно от этого зависела моя жизнь.
- Прекрасно, Северус, прекрасно, - сказала профессор МакГонагалл с довольным блеском в глазах, - теперь ты можешь позволить мисс Грейнджер ассистировать тебе.
- Абсолютно нет, - тут же ответил Снейп, слегка закатив глаза, когда директриса начала убеждать его с еще большим энтузиазмом.
Драко подхватил МакГонагалл, аккомпанируя ей по мере возможностей. Иногда помогал Гарри.
Это было как небольшое соревнование: кто упрямей – профессор Снейп или трое его уговаривающих. Наконец, спор мне порядком наскучил, и я, вспомнив, кстати, о богатом выборе моделей поведения, которые я для себя придумала, решила побыть мисс Солнечная Улыбка.
- Профессор Снейп, позвольте мне вам ассистировать. Это была бы честь для меня, - сказав это, я мягко улыбнулась.
Снейп медленно перевел взгляд с разъяренного лица профессора МакГонагалл на мое. Его брови удивленно поползли вверх.
- Простите? – произнес он.
- Я действительно хотела бы помочь вам закончить это зелье, сэр. Позвольте мне сделать это.
Я старалась смотреть на него невинным взглядом, улыбаясь, возможно, слегка идиотской улыбкой. Он, со свойственной ему подозрительностью, сузил глаза, пытаясь понять, во что я играю. Но я была сама честность и простота.
- Позволь ей, Северус, - произнесла профессор МакГонагалл.
- Вы же знаете, что вам пригодится её помощь, - поддержал её Драко.
- Не будьте же таким упрямым, - подал голос Гарри.
- Иначе мальчики состарятся и умрут, - едва не плача, сказала Джинни.
Снейп молчал, неотрывно глядя на меня.
- Ну же, Северус, - прошептала мадам Помфри.
Профессор продолжал сверлить меня взглядом.
- Нет, - громко сказал, наконец, он, и, эффектно взмахнув мантией, направился к выходу из Больничного Крыла, - в этом месте совершенно невозможно работать. Вы идите или нет, мисс Грейнджер? Я по сто раз вас звать не буду.
Все просияли. Профессор МакГонагалл облегченно вздохнула.
- Уу, я главный Бука Британии, - прошептала Джинни, и я, усмехнувшись, поспешила догнать профессора, уже покинувшего Больничное Крыло.