ЧАСТЬ 1. ДНЕВНИК ЛИЛИ ЭВАНС

Вместо предисловия:

При написании дневника я активно использовала то, что придумала Ро о жизни Лили Эванс в школе. Но так как я не учитываю седьмую книгу, то возможны значительные расхождения с каноном.
Пейринги каноничные: ДП/ЛЭ, СС/ЛЭ со стороны Сева.

Глава 1. Поездка в долину Годрика

Поезд Хогвартс-экспресс прибыл на вокзал Кинг Кросс точно по расписанию. «Вот и все», – подумал Гарри Поттер, выходя из вагона. Ему не верилось, что он никогда не сядет больше в этот поезд, чтобы тот отвез его в школу.
«Никогда», конечно, слишком жуткое слово. Гарри ненавидел его. Никогда Седрик Диггори не улыбнется своим родителям. Никогда крестный Сириус не обнимет Гарри и не расскажет о молодости. Никогда Альбус Дамблдор не подмигнет с понимающей улыбкой на устах. И вот теперь еще закончилась школа... А, по идее, это должно было случиться только через год. Было так грустно, что Гарри не хотелось верить, но это была реальность, навязанная ему Волдемортом.
- Ты идешь, Гарри? – вывел его из задумчивости Рон.
- Да, конечно, – вздохнул он.
Гарри тронулся по перрону, волоча чемодан. Он не слишком торопился, ведь за барьером его ожидали Дурсли. Пусть и в последний раз, но ему предстояло вернуться к ненавистным родственникам. Так хотел директор... Гарри не мог не выполнить это желание после его смерти, хоть друг и уговаривал сразу поехать в Нору.
- Так ты приедешь на свадьбу Билла? – задал очередной вопрос Рон.
- Если я печален, то это не значит, что я страдаю амнезией, – огрызнулся Гарри.
После похорон директора и расставания с Джинни, он вообще стал быстро срываться. Друг же его утомил какой-то ненужной жалостью. Можно было подумать, что Гарри смертельно болен, будто он заразился смертью от Дамблдора.
- Она состоится шестого августа. Клятвы в одиннадцать, – проигнорировал Рон резкий тон друга. – Может, ты подумаешь и приедешь раньше?
- Я подумаю, – смягчился Гарри.
Он любил Рона и его семью и был вовсе не против приехать в Нору поскорей. Его несколько останавливало присутствие там Джинни. Гарри боялся сорваться и передумать. А ведь это грозило опасностью ей. «Нет. Я буду последовательным. Раз решил, так решил. Любовь - это, конечно, прекрасное чувство, но ей не место на войне», – подумал он. А то, что теперь будет война, он не сомневался.
Первое, что спросили Дурсли, когда Гарри сел в машину, правда ли, что он едет к ним в последний раз. Утвердительный ответ искренне обрадовал и дядю, и тетю. Они вздохнули с облегчением. Дядя Вернон даже воскликнул:
- Наконец-то я избавлюсь от тебя, несносный мальчишка!
- Когда же ты нас покинешь? – решила внести конкретику тетя Петунья.
- Защита с вашего дома исчезнет в день моего рождения, но я подумаю, и, может, покину вас раньше, – ответил ей Гарри.
Родственники снова облегченно вздохнули. Такая откровенная радость с их стороны по поводу его объезда нисколько не огорчала Гарри. Он сам был рад избавиться от их присутствия в своей жизни.
Если что Гарри и беспокоило, то это вопрос, где ему жить после. Конечно, в Норе всегда ему будут рады. Но, что ни говори, она не стала ему до конца домом. Да и вообще, там бывало частенько шумно и суматошно, а ему хотелось тишины и покоя. И в любом случае он хотел стать самостоятельным.
Теоретически существовал дом Блэков. Он был его по закону. Но дело в том, что Гарри не представлял, как в него попасть. Нового Хранителя тайны он не знал, а Кикимер исчез из Хогвартса после смерти Дамблдора. Как по-другому попасть в особняк, он тоже не знал.
Дом в долине Годрика был, по рассказам Хагрида, разрушен до основания. Но если даже это было не так, и от дома что-то осталось, развалины пустовали так долго, что без починки наверняка не годились для жилья. Снимать квартиру или дом было опасно и дорого.
Оставалось только купить комфортабельную палатку, самую современную на сегодняшний день. Придя к такому решению, Гарри с большим оптимизмом стал смотреть в завтрашний день. Он расслабился и повернулся к окну машины, чтобы наблюдать за проносившимся за ним пейзажем.

~~~~~~~

После разговора в машине, жизнь Гарри на Тисовой улице стала вполне нормальной. Ее даже можно было назвать сердечной. Дядя Вернон старательно игнорировал его. Их общение сводилось к двум холодным кивкам с обеих сторон за день – утром и вечером, вместо приветствия. Дадли пропадал весь день на улице со своими друзьями, только теперь к ним присоединились еще такие же троллеобразные девицы.
То ли из-за боязни колдовства со стороны Гарри, то ли из-за того, что он скоро уедет, тетя Петунья стала с ним подчеркнуто вежливой. Она не заставляла его убираться в доме, значительно лучше кормила и натянуто улыбалась. Гарри все это устраивало.
Его дни проходили однообразно. Гарри вставал поздно – в одиннадцать или двенадцать, затем спускался на кухню, чтобы позавтракать, и возвращался обратно в свою комнату. Там он садился на стул около окна и сидел, уставившись в небо. Ни мыслей, ни чувств у него не было. Так он и сидел почти до вечера, пока не приходила тетя и не приглашала его на ужин.
Примерно через две недели его уединение было прервано случайным звонком в дверь дома. Впрочем, на сам звонок Гарри не обратил внимания. От созерцания неба его отвлек низкий женский голос, показавшийся очень знакомым.
- Могу я видеть Гарри Поттера? – услышал он снизу.
Не дожидаясь, когда тетя его позовет, Гарри спустился сам. Оказывается, к нему пожаловала Минерва МакГонагалл, временная директриса Хогвартса. На ней, вместо мантии, было длинное зеленое платье, какие носили в прошлом веке, и клетчатая шотландская накидка поверх. Волосы, как всегда, были гладко зачесаны и стянуты в узел.
- Что привело вас ко мне, профессор? – вежливо спросил ее Гарри.
- Я по поручению Альбуса Дамблдора, – ответила МакГонагалл.
При имени убитого директора ее губы дрогнули, будто она хотела заплакать. Гарри тоже было больно слышать это имя, но он не подал вида, а лишь сказал:
- Мы можем поговорить в моей комнате.
- Нет-нет, – вмешалась тетя Петунья. – Вам лучше воспользоваться гостиной.
Видимо, тете было неудобно, что такая приличная дама увидит, в каких условиях живет ее нелюбимый племянник. Гарри не возражал. Ему тоже не хотелось показывать МакГонагалл свои аппартаменты. Это выглядело бы как жалоба, пусть и запоздалая, а он не хотел жаловаться.
- Итак, я уже сказала, что я к вам по поручению, – напомнила профессор, когда они уселись в гостиной. – Во-первых, директор оставил вам наследство, Поттер. Оно небольшое, и ценность его сомнительная, но это, ведь, не важно. Думаю, главное память.
- Я полностью с вами согласен, – подтвердил Гарри.
МакГонагалл, будто, не заметила его фразу и продолжила:
- Альбус оставил вам две вещи. Это злосчастное кольцо, что было на его пальце и так изуродовало руку. Камень там раскололся, так что я принесла его в коробке. А еще он оставил вам воспоминание. Какое, я не знаю. Он просто просил вас, Поттер, смотреть его в одиночестве и непременно в доме ваших родителей. Дом защищен чарами, так что там безопасно. А еще он попросил меня сопровождать вас туда.
Гарри не слишком хотел ехать с МакГонагалл в долину Годрика. Он собираля внимательно осмотреть дом, возможно, пожить там пару дней даже, но возражать женщине он не стал. Ведь это была не ее идея, а покойного директора. Что ж, он съездит с ней сейчас, а потом просто вернется в долину повторно. Этого же никто ему запретить не вправе, тем более МакГонагалл сказала, что в доме безопасно.
- В таком случае, я пойду, переоденусь, – сказал Гарри вслух, обдумав все это.
- Желательно быстрей. У меня много своих дел, знаете ли, – откликнулась МакГонагалл.

~~~~~~~

Едва выйдя за порог дома Дурслей, МакГонагалл взяла Гарри за руку, и они аппарировали. Через мгновение они стояли на улице небольшого поселка. От Литтл-Уингинга он отличался тем, что тут было больше домов, которые напоминали Гарри «Нору». Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что их поддерживает магия. Другим отличием была архитектура всего поселка. Дома в нем явно строились в прошлом веке, а то и раньше.
Они недолго шли с МакГонагалл довольно зеленой и пустой, несмотря на разгар дня, улицей, прежде чем остановились у невысокого забора в виде чугунной решетки, увитой плющом. За ней был заросший сорняками сад. Но не это привлекло внимание Гарри. Он во все глаза смотрел на дом, где родился.
Дом никак нельзя было назвать "развалинами", так как он был почти целым. В правом крыле даже стекла все сохранились. Основные разрушения были слева, начиная со второго этажа и выше. Крыша над этой частью дома вообще отсутствовала.
- Посмотри, – сказала МакГонагалл, отрывая Гарри от созерцания дома.
Он повернулся. Директриса указывала на табличку, выполненную из мрамора, на которой была надпись. Гарри подошел и прочитал ее:

«Остановись, прохожий!
Перед тобой тот самый дом, где родился «Мальчик, который выжил». Именно здесь он остановил великого темного волшебника Лорда Волдеморта, наводившего на магический мир ужас.
Будь признателен и не вламывайся на чужую территорию».

- До последнего времени за ворота пройти было нельзя, – сказала МакГонагалл, – так как Дамблдор закрывал дом своей охранной магией. Но теперь, с его смертью, магия пропала. Я поэтому так быстро и приехала, чтобы ты восстановил охрану.
- А почему директор не восстановил дом? – спросил Гарри.
- Видишь ли, дом – твоя собственность. Никто не может его чинить, кроме тебя. К тому же, первые годы после исчезновения «Сам знаешь кого», это было невозможно из-за сильного темномагического фона, – ответила женщина. – Ну, пойдем внутрь?
Гарри с трепетом двинулся к двери.

~~~~~~~

Чем-то неуловимым дом внутри был похож на особняк Блэков. Почти такой же холл и лесенки, ведущие наверх и вниз. Но тут не было ни кричащего портрета, ни подставки в виде ноги тролля, да и краски тут были не такие мрачные.
Поднявшись по лесенке на второй этаж, Гарри почти сразу попал в библиотеку. Тут была масса книг. Они явно были старинными и дорогими. Он не стал подходить к полкам и осматривать книги, так как было некогда этим сейчас заниматься. «Когда-нибудь я приглашу сюда Гермиону, и она с удовольствием их почитает», – подумал он и пошел дальше.
За ближайшей дверью оказалась большая зала, на стенах которой висели разные портреты. Даже беглого взгляда Гарри хватило, чтобы понять, что на них нарисованы его родственники по отцовской линии. Они тут же начали переговариваться и приветствовать его.
На одной из стен, как и в доме Блэков, висело родовое древо. Только на гобелене не было дырок. Гарри посмотрел и увидел несколько знакомых фамилий, в том числе тех же Блэков. Еще были Боунсы, Голдстейны и даже Дамблдоры. Правда, с покойным директором у Поттеров было очень дальнее родство.
Весь пол зала, когда-то хорошо отполированный и блестящий, а сейчас матовый от пыли, был усеян разбитыми тыквами и свечами, вывалившимися из них, которые не успели зажжечь хозяева в ту страшную ночь. Гарри только миг недоумевал, почему на полу тыквы, а потом вспомнил, что это был Хэллоуин. Родители, видимо, подвесили тыквы в зале заклинанием, чтобы позже зажечь в них свечи и потанцвать под красивую музыку. Сириус ему как-то рассказывал, что они оба любили это. Папу обучали танцам с детства - он же был чистокровным, а мама научилась сама и танцевала великолепно.
Почувствовав грусть, Гарри отправился дальше и почти задохнулся на пороге очередной комнаты. Он сразу понял, что именно ее всегда видел в своих кошмарах. Именно здесь сидели его родители, когда Волдеморт появился в доме. Сейчас, правда, она была в плачевном состоянии, так как потолка, как и комнаты выше, в ней не было. Она находилась прямо под открытым небом.
Частично, конечно, комнату защищала магия Дамблдора. Но кроме разрушений, оставленных Волдемортом, а верней отдачей, когда «Авада Кедавра» отразилась от лба Гарри, комната пострадала и из-за природных явлений. Однако и сейчас можно было понять, что когда-то она была очень красивой.
Гарри стал внимательно рассматривать обстановку, желая запечатлеть это место в своей памяти. Он хотел представить, что же делали родители в тот миг, когда появился монстр. Он увидел невысокий кофейный столик, на котором валялась разбитая посуда и засохшие остатки пищи. Тут же были две наполовину сгоревшие свечи. На полу, как и в бальном зале, валялись тыквы со сгоревшими в них свечами. На стенах висели пустые картины с покореженными рамами, портреты с которых наверняка перебрались куда-нибудь в другое место или погибли вместе со своими картинами.
- Поттер, вы должны посмотреть воспоминание, – оторвала его от разглядывания пустых рам МакГонагалл. – Обстановку вы сможете изучить и потом.
- Хорошо, – согласился он. – Только не в этой комнате.
И Гарри пошел к двери. Женщина его не остановила. Она, наверное, понимала, что ему тяжело видеть место, где погибли его родители.

~~~~~~~

Поднявшись по лесенке на третий этаж, Гарри зашел в первую попавшуюся дверь. Это была спальня, причем, судя по кроватке, его собственная. На подушке валялись игрушки, которые когда-то, по-видимому, парили над ней. Одеяло было слегка откинуто, будто ожидая хозяина.
У кроватки стояли несколько ящиков с игрушками, валялась маленькая метла. На прикроватном столике стояли фотографии. Их было около десятка. На них были Мародеры: по отдельности, вместе, в анимагической форме, с ним и с мамой. Были только мама с отцом и родители вместе с ним. Гарри притрагивался то к одной, то к другой фотографии, не зная, какую взять в руки.
- Я все понимаю, Поттер, – снова вырвала его из задумчивости МакГонагалл – Но не могли бы вы сначала закончить с делами? Вы когда-нибудь сами тут все осмотрите. Мне надо в Хогвартс. Я же его временный директор.
Гарри захотелось возразить ей, причем дерзко и грубо. Если ей так некогда, то, какого черта она приехала к нему? Но он понимал, что МакГонагалл выполняет лишь поручение Дамблдора. По собственной воле она не стала бы посещать этот дом с ним, да и одна тоже.
- Хорошо, – сказал Гарри как можно спокойней. – Давайте сюда воспоминание. Я его просмотрю, и покончим с этим.
- Это другое дело, – улыбнулась МакГонагалл. – Только предупреждаю заранее. Как только вы вернетесь из него, мы тут же - слышите? - ТУТ ЖЕ покидаем этот дом. На улице я помогу вам восстановить охрану, а потом верну вас к тете и дяде. И вы поклянетесь быть благоразумным и не ездить сюда в такое неспокойное время.
- Я понял, – сказал Гарри. – Только я прежде загляну в спальню родителей.
Про себя же он подумал, что нарушит обещание, как только представится возможность.
- Я согласна, если не надолго, – согласилась она.
МакГонагалл протянула Гарри воспоминание, запечатанное в колбу. Он присел на прикроватную тумбочку, и смело сунул нос в колбу, открыв ее. В то же мгновение он очутился в кабинете Дамблдора.

Директор сидел за столом.
- Здравствуй, Гарри, – сказал он, будто он и в самом деле стоял перед ним. – Это еще не воспоминание, а своего рода звуковое письмо. Я просто хотел пояснить то, что ты увидишь. Видишь ли, я долго сомневался, стоит ли тебе оставлять то, что оставил. Ты так и не научился закрывать свои мысли от Тома. Но, пораскинув мозгами, я решил, что он сам будет старательно избегать лезть в твою голову. Помнишь, как ему было неуютно внутри тебя, когда он проник в твое сознание в Отделе Тайн?

Гарри помнил, поэтому кивнул утвердительно, забыв, что он не стоит перед директором. Но, казалось, старик увидел его жест, так как улыбнулся.

- Вот-вот, – сказал он. – Теперь Том боится. Он приложит все усилия, чтобы это пока не повторялось. Он будет защищать свой мозг, как делал весь шестой курс. Поэтому человек, которому тоже, как и мне, принадлежит это воспоминание, ничем не рискует. А еще, я надеюсь, что после того, как ты просмотришь мое послание, ты все же будешь изучать окклюменцию. Ведь оттого, научишься ли ты закрывать свои мысли, будет зависеть жизнь человека. Надеюсь, когда он узнает, что я тебе показал, он поймет, что я сделал это с целью, чтобы ты знал, что на него можно положиться. Тебе это надо знать «на всякий случай».

~~~~~~~

Кабинет Дамблдора растаял, чтобы превратиться в лабораторию зелий. Гарри хорошо помнил ее, так как провел в ней много часов, изучая ту самую окклюменцию, правда, безуспешно. Уж больно он тогда не хотел учиться, а учитель учить. К тому же именно в этой лаборатории Гарри однажды спас собственного друга, засунув в его рот безоар.

За рабочим столом Снейпа сидели два человека – сам зельевар и директор. Даже воспоминание о Снейпе вызывало ярость в Гарри: ведь именно этот человек убил Дамблдора. Но он продолжил смотреть. Сейчас Снейп втирал в почерневшую руку директора мазь и хмурился. Дамблдор же морщился, прикрыв глаза. Процедура явно вызвала у него боль.
- Что скажешь? – спросил Дамблдор, когда Снейп забинтовал ему руку.
- Процесс снова пошел вверх. Я с трудом удерживаю его, – ответил зельевар.
- Как думаешь, это необратимо?
- Если только случится чудо, а для этого надо быть «Мальчиком, который выжил».
- Да, я мало похож на Гарри, – невесело улыбнулся директор.
- Слава Мерлину! – буркнул Снейп.
Они помолчали. Затем Дамблдор заговорил снова:
- Я вот что хотел спросить, Северус. Как думаешь, сколько мне осталось по оптимистическим прогнозам? И как там дела у Драко?
- Прогнозы неутешительные: в лучшем случае год, – вздохнул Снейп. – Ну а Драко… Он строит планы. Ему обещали сделать его превыше всех за вашу жизнь.
- Как думаешь, он способен убить?
Снейп фыркнул.
- Вот именно, – сказал директор. – Да и не должен. Убийство испортит его неокрепшую душу. Ты ведь не хочешь, чтобы это случилось с твоим учеником и сыном друга?
- Что вы хотите? – настороженно спросил Снейп.
Однако по всему было видно, что он знал ответ, и этот ответ ему вовсе не нравился. Дамблдор тяжело вздохнул и заговорил вкрадчивым и терпеливым тоном, заранее отметая ожидаемые возражения:
- Понимаешь, Драко не знает, что я смертельно болен. Для него мое убийство будет убийством. А если бы его выполнил ты…
- Значит, мою душу уже не надо спасать, директор? – перебил его сердито Снейп. – Значит, на мне вы поставили крест?
- Ты не дослушал, – устало сказал Дамблдор. – В твоем случае, ты не убиваешь, а совершаешь акт милосердия. Или ты хочешь сидеть у моей постели, смотреть, как я угасаю день ото дня, и плакать?
- Да, – коротко сказал Снейп. Потом добавил: – Верней я буду думать, как вам помочь.
- Ты же знаешь, что это невозможно. Я обречен, Северус. Был обречен с самого начала, когда совершил необдуманный поступок, будто я - первокурсник.
Они замолчали. Дамблдор испытующе смотрел на Снейпа. Тот сидел, обхватив голову руками. Затем глубоко вздохнул и выдавил через силу:
- Я согласен.

Воспоминание вытолкнуло Гарри в его детскую спальню. Он сидел, как громом пораженный. Его будто рвали на части. Часть не желала верить увиденному, другая, наоборот, кричала, что все правильно, и это многое объясняет. Но он пока не понимал, что ему делать с этим воспоминанием. Да, Снейп убил Дамблдора по его собственной просьбе, но это не означает, что он его не предал.
«Мне надо еще что-нибудь, чтобы я поверил этому мерзавцу», – подумал Гарри. В ту же минуту его взгляд упал на чуть открытый ящик прикроватной тумбочки. В нем лежала какая-то тетрадка, по середине закрытая на замок, в котором торчал маленький ключик. Он повернул его, раскрыл обложку, и прочитал: «Дневник Лили Эванс». «Возможно, в нем я узнаю ответ на вопрос, почему Дамблдор верил Снейпу или хотя бы почему Снейп ненавидел отца», – подумал Гарри, пряча дневник под ремень брюк.
- Я закончил, – сказал он МакГонагалл. – Можем возвращаться к Дурслям.
- Вот и славно, – откликнулась она. – Только закроем дом чарами.
Они поспешно покинули дом. Затем они вместе произнесли защитные заклинания и аппарировали в Литтл-Уингинг. Только прощаясь с МакГонагалл, Гарри вспомнил, что он хотел заглянуть еще в комнату родителей. Но это, в самом деле, можно было сделать когда-нибудь после. А пока его ждало нечто более ценное – дневник его матери, поэтому он поспешил наверх, в свою комнату. Больше не мешкая, он углубился в чтение.

Глава 3. Начало 1971 года

31 января 1971 года

Вчера был мой день рождения, и вчера же я поругалась с Петуньей. Дело в том, что я долго уговаривала Северуса придти ко мне на праздник. Наконец, когда я заверила, что кроме него, никаких учеников из школы больше не будет, он согласился. Стоило ему войти в дверь, как моя сестрица начала выступать.
- Из всех одноклассников, – заявила она, – ты выбрала самого никудышного. Какого черта он тут делает? И что это он подарил тебе?
О, насчет подарка. Северус, в самом деле, принес мне подарок. Это была шоколадная фигурка лягушки в коробочке, немного похожей на звезду. В подобных коробочках обычно продаются золотые украшения в ювелирных магазинах: кольца, серьги, всякие мелкие подвески.
Это была совсем необычная лягушка. Хотя нет... Лягушка была, как лягушка: полая внутри, из вкусного темного шоколада. Но в коробке была еще вложена карточка, на которой была изображена волшебница Венделина Странная. Она прославилась тем, что любила гореть на костре. Оказывается, маги вовсе не сгорали на кострах инквизиции. Некоторым, как этой ведьме, даже нравилось гореть. Все это мне рассказал Северус.
Если бы это было просто изображение, то я, возможно, не поверила бы, что это волшебное лакомство. Но все дело было в том, что картинка двигалась! Эта самая Венделина смеялась и то входила в пылающий костер, то выходила из него. Иногда же она вовсе исчезала с карточки.
Петунья, увидев эту карточку, завизжала, будто ее саму сунули в пламя, или хотя бы ей дали в руки таракана или мышь.
- Выброси немедленно эту гадость! – заявила она. – И выгони этого урода.
- Между прочим, – холодно сказала я, – это мой подарок, мой день рождения и мой гость. Если тебя что-то не устраивает, то катись отсюда в свою комнату.
Однако Петунья и не думала уходить. Она заявила то, что я написала ранее про никудышный выбор друзей. В результате ушел Северус, взбешенный ее словами. Я разоралась на сестру, а затем проплакала весь остаток вечера. Вот тебе и день рождения!

1 февраля 1971 года

Пыталась помириться с Северусом, но он дуется на меня, будто это я, а не Петунья, наговорила ему гадостей. Все бесполезно! Он упрям как тысяча ослов.

10 февраля 1971 года

К счастью, на этот раз Сев не стал дуться полтора месяца. Подошел сегодня в школе, как ни в чем не бывало, и сказал:
- Осталось совсем немного. Скоро весна, а за ней лето. В начале июля, думаю, нам придут письма из Хогвартса.
И тут, как назло, подошла Петунья. Она прекрасно слышала всю фразу. У нее вообще на редкость хороший слух. Думаю, в будущем она будет подслушивать, о чем судачат соседки. Ей бы работать в полиции.
- Опять вы о мифической школе, – сказала моя сестрица. – Ладно, этот неудачник придумал себе сказочку из-за ругани в доме. Но ты-то, Лили. Ты – трезвомыслящая девчонка. Должна понимать отличие сказки от реальности.
- Много ты понимаешь, – тут же завелся Северус. – Да ты из тех людей, у которых колдуй под носом, и то не увидят. Скажут обычные фокусы. Вот поэтому я и ненавижу маглов.
- Ты, в самом деле, ненавидишь маглов? – сухо спросила я.
- Что тут удивительного? Они тупые как пробки, – пожал он плечами.
Меня понесло. Уж не знаю, какая шлея мне под хвост попала, но я разоралась, как тысяча рыночных торговок. Сама теперь плохо помню, что я там выкрикивала. В конце же я зашипела как кошка и сказала холодно:
- Так вот как ты ко мне относишься! С тобой все ясно.
Я хотела уйти, но он задержал меня за запястье и сказал, краснея:
- При чем тут ты? Ты совершенно другая.
Надо сказать, когда он краснеет, то становится таким ранимым, что его хочется пожалеть. Я бы на его месте избавилась от этой привычки. Хотя не знаю, можно ли разучиться краснеть? Это, вроде, естественная реакция, не подвластная человеку.
Впрочем, я отвлеклась, а ведь писала об очередной ссоре. Вот не понимаю, почему мы не можем ужиться с ним мирно? Северус такой заносчивый, язвительный. Он говорит таким тоном, будто это истина в последней инстанции. И кто ему вбил в голову, что все маглы, как он называет не волшебников, тупицы, гады и сволочи? Нельзя же мерить всех только по собственному отцу-ублюдку. Уверена, что среди магов, если они обычные люди, как он меня уверяет, тоже полным полно и подонков, и ангелов во плоти.

12 февраля 1971 года

Опять мирились. Теперь уже без свидетелей. Сидели на заледенелых мостиках, подстелив его ужасную куртку, по всей видимости, снятую с отцовского плеча. Сев зажег костерок, не применяя спичек. Я впервые видела, как он колдует. Я все больше и больше убеждаюсь, что магия существует. Теперь я тоже жду лета с нетерпением. Так хочется увидеть этот сказочный замок, где портреты ходят друг к другу в гости, где свободно летают привидения, а учителя на уроках не учат ни английскому, ни географии, а преподают чары и заклинания.

20 мая 1971 года

Не писала более двух месяцев. Дома у нас во всю идут разговоры, что нам делать в будущем году со школой. Дело в том, что я заканчиваю младшую ступень, а Петунья – среднюю. Если я еще могу остаться в той же школе, как это сделала в свое время сестра, то ей придется уйти. В нашей школе нет старших классов.
Мама не хочет, чтобы сестра была в новой школе одна, и собирается перевести и меня. В принципе, мне все равно. Я легко схожусь с новыми людьми, хотя и не имею близких подруг. Но тогда мне придется почти не видеться с Северусом. Он, пожалуй, стал для меня настоящим другом, несмотря на его острый язык, обидчивость и дурацкие кофточки с оборочками. Впрочем, последний факт больше бесит не меня, а его самого и мою сестрицу. Я рассказала ему о таком развитии событий (это я о новой школе, разумеется), а он откровенно рассмеялся.
- Не понимаю, чего тебе-то думать, – пожал он недоуменно плечами. – Твоя мать может решать все, что угодно. Только ты поедешь в Хогвартс, как и я. Так что Петунье придется научиться жить без тебя. Она изображает из себя взрослую девушку, а, в самом деле, держится за юбку младшей сестры.
- Ты по-прежнему настаиваешь, что мне придет письмо из волшебной школы? – задала я давно не задаваемый, но, как и прежде, волнующий меня вопрос.
- Сколько можно! – выкрикнул Сверус досадливо. – Ты – ведьма, и тебе самой судьбой предсказано стать дипломированным магом!
Мне не хотелось ссориться по пустякам, и я спустила ему его грубость.
- А как придет это письмо из школы? – спросила я.
- Обычно их приносят совы, но ты маглорожденная. Думаю, к тебе, кроме совы, приедет кто-нибудь из школы. Кажется, они так всегда поступают в таких случаях.
- Что будет, если мама откажется? – этот вопрос непроизвольно вырвался у меня.
Честно, я была в настоящей панике. В самом деле, почему я решила, что меня, если я даже волшебница, кто-то куда-то отпустит? Но Северус отмахнулся от вопроса. Он был настолько уверен, что я поеду, что вселял в меня эту уверенность. На словах он тоже решил меня успокоить, сказав:
- Отпустит... Во-первых, она тебя обожает, и ей нравится, когда ты показываешь свои магические способности. Хотя она и называет их фокусами, но явно гордится тобой. Узнав, что это призвание, она будет гордиться еще больше. Во-вторых, частенько маги немного воздействуют на родителей маглорожденных. Ведь из их среды редко, но выходят сильные волшебники. А вдруг ты будущая Ровена или Хельга? Скорее, конечно, второе. Та была тоже маглорожденная. Разве можно потерять тебя?
Севу надо быть оратором. Он говорит так убедительно! Что говорить, я ему в очередной раз поверила.

25 июня 1971 года

Уф! Наконец-то этот ад позади! Это я про экзамены, естественно. Английский, алгебра, история, география, литература и биология – все основные предметы. В этом году учителя решили сжить нас все-таки со свету. Говорили: «Это этап. Половина уйдет из школы. Должны же мы быть уверенными, что вы нас не опозорите». Но, слава богу, теперь все позади.
- Скажи, в Хогвартсе тоже есть экзамены? – поинтересовалась я у Северуса, когда мы встретились.
Он смерил меня таким взглядом, что я и без слов поняла, что он собирается читать нотацию на тему: «Не будь тупой». Он это любит. Так и оказалось.
- Лили, включи мозги. Хогвартс – это школа. По буквам повторить?.. Естественно, там есть экзамены, а еще контрольные, уроки, домашние задания и прочая ерунда. А еще, если ты получишь «ноль», то могут назначить отработку и снять баллы с твоего факультета.
Если честно, иногда мое имя в его устах звучит как оскорбление. Лучше бы он меня по фамилии называл, что ли, в таких случаях. Особенно он не любит проявления глупости. Просто заводится вполоборота.

5 июля 1971 года

Свершилось! Я все-таки волшебница. Я теперь это стопроцентно знаю! Но все по порядку...
Я пришла сегодня домой к обеду с прогулки, и вдруг в дверь позвонили. За ней стояла совершенно незнакомая женщина: не слишком молодая, но и не старая, волосы уложены в высокую прическу, на губах легкая помада. Короче, самая, что ни на есть, обыкновенная женщина. Но вот ее наряд… Она была в мантии. Да-да, именно в мантии, какие надевают на выпуск в некоторых колледжах или мировые судьи. Но они в них смотрятся ряжеными, а на ней это одеяние сидело так, словно она ходит в нем ежедневно.
- Вам кого? – спросила я.
- Думаю, твою маму, Лили. Ведь ты – Лили, не так ли? – ответила она.
Я кивнула и позвала маму.
- Вы кто? – спросила она.
- Я – Ирма Пинс, библиотекарь школы Хогвартс. Приехала к вам по поручению ее директора Альбуса Дамблдора. Это касается вашей дочери, – ответила женщина. – Может, впустите в дом?
- Ох, извините, – смутилась мама. – Я такая негостеприимная. Правда, я никогда не слышала о такой школе и не понимаю, как вы узнали о нас, но проходите, проходите.
Мое сердце подпрыгнуло внутри под самое горло и ухнуло в пятки. На негнущихся ногах я последовала за гостьей и мамой в гостиную. Там они обе уселись на диван перед журнальным столиком, а я примостилась на стуле.
- Итак, я вас слушаю, – сказала мама, пока разливала по чашкам чай.
- Ваша младшая девочка, миссис Эванс, удостоилась великой чести, – немного с пафосом заговорила миссис Пинс. – Ее пригласили в магическую школу. Поверьте, это случается далеко не с каждым маглорожденным ребенком. Скорее это исключение, чем правило.
- Магическую школу? – переспросила мама. – Вы шутите?!
- Нет, не шучу. Вы наверняка уже заметили, что Лили частенько совершает невероятные вещи. Я, правда, не знаю, как именно проявляется ее стихийная магия. Могу только предположить. Возможно, она двигает предметы или склеивает разбитые чашки. А может, летает. Впрочем, это не важно. Так вот, все это она делает, потому что она - волшебница. Ее надо обучать, так как необученный волшебник – это очень и очень плохо. Ее магия будет расти, а справляться с ней она не научится. В Хогвартсе же квалифицированные учителя, а наш директор и вообще уникальное явление. Не побоюсь сказать, он самый великий маг нынешнего поколения.
Надо сказать, эта женщина выбрала именно те доводы, которые сразу же могли убедить мою мать в необходимости отправить меня в Хогвартс. С одной стороны она говорила о престижности школы. С другой стороны упоминала об опасности, если отказаться от предложения. Что-что, а рисковать своей дочерью моя мама никогда не станет. Как итог, она почти не сопротивлялась. Задав несколько вопросов о том, есть ли работа для дипломированных волшебников, мама сказала:
- Я согласна.
Миссис Пинс, впрочем, она велела звать ее «мадам», как принято обращаться к женщинам-преподавателям в Хогвартсе, подала нам письмо от имени Дамблдора, список учебников, билет на поезд и подробно пояснила, как попасть на платформу под странным номером девять и три четверти. А потом она исчезла прямо из нашей гостиной с тихим хлопком.
- Придется Петунье идти в новую школу одной, – вздохнула мама.
Я даже не ожидала, что она так все воспримет. Можно подумать, на пороге моей матери ежедневно возникают волшебницы, предлагающие отправить дочь в неведомую ей школу.
Естественно, я тут же помчалась на реку, сообщить о визите Северусу, но его не было. Я даже сбегала к его дому (жуткое и жалкое зрелище, надо сказать), но и там никого не оказалось. Но ничего, завтра-послезавтра он появится, я уверена.

12 июля 1971 года

Уже два дня летаю как на крыльях. Сев так и не появился еще. Петунья пока не знает. Но я, если честно, боюсь ей говорить. Она всегда так болезненно реагирует на магию. Как-то она отреагирует на мое зачисление в Хогвартс? Наверняка, ведь, рассердится. Не хочется портить себе настроение, слишком оно радужное. Так что пока помолчу.

17 июля 1971 года

Позавчера все обо всем узнали. И Северус, и Петунья. Была и радость, были и слезы. Но все по порядку.
Я опять выглядывала Сева на речке. Сначала его не было. А потом я увидела его еще издалека. Он бежал, подпрыгивая на ходу, как самый обычный мальчишка. То есть, конечно, он и есть обычный мальчишка, но он ведет себя так сдержано и степенно, будто и не мальчишка вовсе, а взрослый мужчина. Его чувства почти постоянно скрыты под маску холодности и выходят наружу в редкие моменты, когда он краснеет или улыбается. Надо сказать, что он это делает не часто. Особенно редко я вижу его улыбку. А тут, бежит, скачет как заяц и вопит:
- Лили, Лили, смотри, что у меня!
В его руке был зажат несколько потрепанный конверт. Наверняка он его уже раз сто прочитал, если не больше. Может, он даже клал его ночью под подушку.
- Это письмо из Хогвартса? – догадалась я.
- Оно самое, – воскликнул он. – Ты тоже… тоже получила, ведь так?
Было заметно, насколько он взволнован и возбужден. Я просто его не узнавала, так он изменился с приходом этого письма.
- Не совсем, – ответила я ему. – Ко мне приезжала библиотекарша из Хогвартса. Она разговаривала с мамой, и та согласилась отпустить меня. После этого миссис Пинс вручила письма с приглашением и списком учебников.
- Это же великолепно! – снова закричал Северус. – Мы едем в Хогвартс, ура Основателям!
Он стиснул меня в объятьях и чмокнул в щеку.
- О-о… – раздался голос Петуньи. – Вы уже целуетесь. Не рано ли начинать заниматься этим в одиннадцать?
Сестрица, как всегда, выбрала самый неподходящий момент и делала поспешные и совсем неверные выводы. Мы, конечно же, стали красными как вареные раки, и я не нашла ничего лучше, как начать оправдываться:
- Это не то, о чем ты подумала. Мы вовсе не парочка. Мы радуемся, так как поедем в одну школу, в магическую школу. Представь?!..
- ЧТОО?!! – теперь она уже орала. – Так это правда?.. Ты собираешься ехать в этот заповедник уродов? Я, если честно, не поверила, когда мне мама об этом сказала.
- Не смей называть Хогвартс заповедником для уродов. Ты сама уродка! Нет, даже хуже. Ты – глупая-глупая магла и ничего более, – заорал на нее Северус.
- О-о, – взвыла моя сестрица. – Это все твое влияние, заморыш! Да таких убогих надо изолировать. Правильно, что тебя не оставляют в нормальной школе. Но моя сестра... Она обязана быть нормальной, и я не позволю ей никуда ехать.
- Да-да... Будто ты что-то решаешь, – Северус откровенно насмехался над Петуньей. – Да если Лили хочет ехать в Хогвартс, ее никто не остановит, даже твоя мама, не то, что ты. И знаешь почему, потому что она – волшебница, а ты – ничтожество.
Я слушала их обоих, и по моим щекам текли крупные слезы. Ну почему люди так просто бросаются такими жестокими словами?! Ведь они оба совершенно не злые. Они оба мне нравятся. Неужели же им не придержать свои поганые языки? Не выдержав, я убежала домой, заперлась в своей комнате и проплакала весь вечер.
И вот уже два дня дуюсь на обоих. Кстати, это взаимно. По крайней мере, Петунья точно дуется. Что касается Сева, так я его не видела, а это практически тоже означает обиду с его стороны.

Глава 5. Распределение

Предупреждения:
У меня некоторые расхождения с каноном и с тем, что болтала Ро на разных пресс-конференциях.
Во-первых, как вы уже поняли, у Лили Эванс отец умер задолго до ее поступления в Хогвартс.
Во-вторых, я точно не помнила, как идут сестры Блэк по старшинству, по мнению Ро, поэтому у меня Беллатиса - старшая, Андромеда - средняя (она у меня в Рейвенкло), а Нарцисса - младшая.

---------------------------------------------------

2 сентября 1971 года

Не знаю, с чего начать. Вчера и сегодня так много случилось, что у меня получится «Сага о Форсайтах», а не дневниковая запись. Но начнем помаленьку.
Так как мой поезд отходил в одиннадцать, то мама все-таки проводила Петунью к автобусу. Та была, надо признаться, сконфужена, особенно когда на остановке увидела нехилую толпу своих и моих одноклассников - ни один не пришел с родителями. Она этого, кажется, не учла. В результате эта фифа обиделась на маму. Можно подумать не она устраивала истерику, требуя проводить.
На вокзале Кинг Кросс была привычная суета. Мы дошли с мамой до разделительного барьера и остановились.
- Ты уверена, что тебе надо пройти именно через эту стенку, дорогая? – спросила мама шепотом. – Как-то это странно, не находишь?
- Нет ничего странного, – пожала я плечами. – Волшебники часто делают проходы в глухих стенах. Это обычное явление. Мне всего-то и надо, что пройти сквозь нее.
Я говорила уверенно, но в душе волновалась. Стена производила очень даже крепкое впечатление. «Интересно, как бы выглядело, если бы у меня не получилось войти через нее? Я бы свалилась, и к нам подошел бы полицейский», – мелькнула паническая мысль, но я отбросила ее в сторону.
- Как жаль, что я не могу пойти с тобой. Мне было бы спокойней, если бы я увидела тебя в поезде, махающей мне рукой, – вздохнула мама, вырывая меня из сомнений.
- Мама, прекрати, – сказала я. – Я прекрасно смогу сесть в поезд сама. Я уже это делала с тобой и с папой. Не думаю, что волшебный поезд хоть чем-то отличается от обычного. В крайнем случае, спрошу, как это делается. Там же есть старшекурсники и родители-маги.
- И все-таки это несправедливо, – вздохнула она снова. – Они могут проводить, а я нет. Я имею на это такое же право. Я тоже мать! И, как ты говоришь, ничем не отличаюсь от матери-волшебницы. Я тоже волнуюсь за свое чадо.
- Мама, – снова воззвала я к ней. – Я не несмышленыш какой-нибудь. Я справлюсь! Пришлю тебе завтра же сову.
- Сову, – выдохнула мама и повторила: – Сову… Вот, еще это!.. Как прикажешь получать письма от такого почтальона? Они хоть что-то понимают?
- Я уже рассказывала, – напомнила я ей, – они очень умные. Это не обычные совы. Им можно говорить все, как человеку. В разумных пределах, конечно. Надо попросить отдать послание и расплатиться. Я оставила мешочек с кнатами. Обычно хватает трех-пяти кнатов. В мешочке должно хватить до зимних каникул.
- Ладно. Долгие проводы - лишние слезы. Береги себя, – обняла меня мама и отпустила.
Я прошла сквозь стену, будто там была арка - лишь слабое дуновение ветерка показывало, что я преодолела барьер. За ним все было абсолютно не так, как перед ним. Вроде такая же платформа, такие же люди, тележки и чемоданы, но все иное.
Во-первых, бросалось в глаза изобилие сов и мантий. Многие дети уже были одеты в них, а взрослые все поголовно. Во-вторых, произвел впечатление поезд. Я сказала маме, что он обычный. Как же я ошибалась! Такое я видела только в исторических фильмах. Это был самый настоящий паровоз красного цвета с хромированными перилами, огромной трубой и колесами в рост высокого человека.
Я минуты три стояла и просто смотрела на все это. Затем пошла вдоль вагонов. Зачем?.. Просто так, чтобы посмотреть на окружение или, всего скорее, высматривая Северуса. Хотя я, признаться, тогда о нем даже не вспомнила - слишком было много впечатлений.
Я бы прошла мимо своего друга, даже не узнав, если бы мое внимание не привлекло его сопровождение. Во-первых, укрупненная и постаревшая копия его самого, только одетая в дорогущую мантию, величавая и надменная. Это был дед Северуса, Себастьян Принц. Я как-то видела его фото у Сева, да и так бы его узнала.
Во-вторых, меня потрясли два блондина. Оба в безупречных мантиях, тоже взирающих на всех свысока. Одному лет сорок-сорок пять, а другой, судя по нашивке на рукаве мантии (очень дорогой и красивой), пятикурсник со значком старосты и нашивкой герба Слизерина на груди.
Потряс меня и Северус. Я еще никогда не видела его столь прилично одетым. На нем была вполне сносная мантия, из-под ворота которой выглядывала нормальная, без рюшечек, рубаха белого цвета. К тому же он в кои-то веки нормально причесал и даже, кажется, вымыл голову.
Северус увидел меня, его глаза загорелись, но через минуту он отвернулся, делая вид, что не замечает. Мне стало не по себе: он меня наверняка стеснялся. Все эти люди, безусловно, были чистокровными магами, и ему было неловко показать, что он общается с маглорожденной. Я поджала губы и прошла мимо, тоже сделав вид, что не узнаю.
- Я делаю тебе аванс, Северус, – услышала я холодный голос его деда, когда проходила мимо. – Надеюсь, ты не опозоришь славный род Принцев и поступишь на Слизерин. Другие варианты распределения я приравниваю к позору.
- Себастьян, зачем же так строго? – буквально мурлыкнул старший из блондинов. – Я Люциусу разрешал еще Рейвенкло. Это тоже достойное место для учебы.
- Ох, не знаю, Абрахас. Просто тяга к знаниям – это как-то примитивно. Слизерин учит быть изворотливым, амбициозным. К тому же, все дети моих знакомых там. Я и так имею внука-полукровку, да еще и с такой плебейской фамилией. Хорошо еще Эйлин не назвала его Дином или Тодом. Было бы вообще позорище.
Я мысленно покачала головой. Тоже мне, снобы! Мне стало жалко Северуса, и я решила не обижаться на него. Он и так на иголках, а тут еще я - только меня ему и не хватало при такой-то компании.
Я затащила чемодан в поезд и двинулась по коридору, отыскивая свободное купе. С другой стороны с такой же целью двигалась моя ровесница, как и я, одетая в магловскую одежду. Мы одновременно подошли к свободному купе и улыбнулись. Я сделала жест, пропуская девочку внутрь, и просочилась следом.
- Лили Эванс, – представилась я. – Ты тоже первый раз едешь в Хогвартс?
- Ага, – ответила девочка и тоже представилась. – Амелия Боунс.
У нее был чуть вздернутый носик и смешные косички мышиного цвета.

Не успели мы, как следует, устроиться, как дверь снова открылась, и к нам заглянула девушка, у которой на рукаве была нашивка пятого курса, а спереди – герб Когтеврана.
- Не возражаете, девочки, если я с вами поеду?
Могла бы и не спрашивать! Мне было крайне интересно расспросить более взрослую девушку, как ей учится в Хогвартсе. Я представилась теперь ей и сказала:
- Почтем за честь.
- Андромеда Блэк, – представилась новенькая. – Учусь на Рейвенкло, на пятом.
Она была очень красивая: вьющиеся темные волосы и голубые глаза.
- Амелия Боунс, – представилась моя ровесница вновь и спросила: – А это сложно, проходить распределение? Мой брат Эдгар наговорил мне, что нам придется превращать тыкву в кролика, а я не умею.
- Вот именно, что наговорил. Вам просто предстоит надеть шляпу, которая сделает выбор, – улыбнулась Андромеда. – А куда вы хотите?
- Моим родителям все равно. Мать у меня полукровка, училась на Рейвенкло. Отец чистокровный, окончил Хаффлпафф, – сказала Амелия. – Я хотела бы на Рейвенкло, как ты и моя мама, но не расстроюсь и из-за Хаффлпаффа. Только Слизерина побаиваюсь - я робкая, тихая... Мне там трудно придется.
- А я, если честно, не задумывалась всерьез, – сказала я. – Мне все факультеты кажутся престижными и равно хорошими, лишь бы меня взяли. Маме моей вообще все без разницы - она у меня магла. Отец тоже был не из волшебников.
- Счастливые. На вас никто не давит, – вздохнула Андромеда. – Моя семья вся училась на Слизерине, а я туда категорически не хотела и была просто счастлива, оказавшись на Рейвенкло. Теперь мой кузен едет в Хогвартс на первый курс. Он заявил всем, что поступит только на Гриффиндор. Наша семья всерьез считает это позором. Орут уже вторую неделю. Мои сестры до сих пор его обрабатывают. Вот я от них и сбежала подальше.
- Неужели такая колоссальная разница между факультетами? – не сдержалась я.
Я, конечно, уже слышала высказывания Сева по этому поводу, но не могла воспринимать его мнение за истину в последней инстанции - слишком предвзятым было оно. Он говорил, что на Хаффлпаффе учатся тупицы, на Рейвенкло – зубрилки, на Гриффиндоре – безмозглые храбрецы. И только Слизерин, где можно добиться власти, стоит уважения. Я, правда, добавляла, что там можно еще стать подобием его символа, то есть скользкой, изворотливой змеей, способной ужалить исподтишка.
- Змеи не жалят исподтишка. Это заблуждение, – возразил тогда Северус. – Просто надо смотреть под ноги и не наступать им на хвост. Минимум уважения, и они будут милейшими созданиями.
Впрочем, я отвлеклась в сторону. Итак, вернемся к поездке. Я с интересом ждала ответа Андромеды. Она сказала следующее:
- У меня создалось впечатление, что учителя сами поддерживают разницу между факультетами. Хаффлпафф чаше заставляют работать в теплицах или поручают им уборку школы. Гриффиндор продвигается в квиддиче. Даже незначительные их победы преподносятся, как подвиги. От рейвенкловца ожидают отличной учебы, и если ты не тянешь на одни «превосходно» и «выше ожидаемого», то Флитвик, наш декан, начинает ворчать о позоре. А во всех слизеринцах подсознательно видят будущих Пожирателей смерти. Так что делайте выводы, девочки.

Где-то в конце пути, когда мы уже переоделись в школьную форму, в наше купе заглянула еще пара девчонок. Одна, как и Люциус, была со значком старосты Слизерина, но семикурсница, другая третьекурсница этого же факультета. Они были как негатив и позитив. У старшей черные волосы, черные глаза. У младшей белокурые волосы и почти прозрачные серо-голубые глаза.
- Вот ты где! – сказала брюнетка, обращаясь к Андромеде. – Ты нарочно села не с нами, чтобы я к тебе не приставала из-за Сириуса?
- Как ты только догадалась, Белла? – фыркнула та. – Мне, знаешь ли, и дома надоели ваши споры. Оставьте мальчишку в покое. Пусть им Вальбурга занимается. Она его мать, в конце концов. К тому же, не он будет делать окончательный выбор, а распределяющая шляпа.
- Я слышала, что ее можно уговорить. Он так и поступит, – сказала блондинка.
- Нарцисса, хоть ты помолчи, а… Ты никогда не имеешь своего мнения, а только всем поддакиваешь: матери, сестре, а теперь еще и жениху, – перебила ее Андромеда.
- Не трогай Цисси. Она – настоящая Блэк, – возмутилась брюнетка. – А Люц и вообще ни при чем. Мы сейчас не об их помолвке говорим. Меня, вот, сосватали еще в пеленках, и я вполне довольна. Руфи – замечательный парень. Да и Малфой красавец хоть куда. Сама-то что выдумала летом? Встречалась с маглом. Как его там?.. Бред, Пит или Тод. Имя собачье, фамилия безродная – Тонкс. Повторить по буквам?
- Во-первых, его зовут Тед. Во-вторых, он знатного рода, пусть и магловского. В-третьих, я еще не решила ничего. Да и вообще... Убирайтесь! Дайте отдохнуть от вас хоть в поезде, - на повышенных тонах ответила Андромеда.
Девчонки нахмурились и исчезли, она же вздохнула и пояснила:
- Забыла вам представить их... Это был мой домашний террариум, в простонародье именуемый моими родными сестрами.
Мы с Амелией засмеялись, и та стала рассказывать, как ей «повезло» с братом. Пишу в кавычках, потому что, по ее словам, Эдгар – сущее наказание: подшучивает над сестрой, думает только о квиддиче и вообще шалопай из шалопаев. Я, конечно, понимаю, что Амелия специально так расписывала, чтобы Андромеде было чуточку легче вспоминать сестер. Сама я промолчала, хотя у меня тоже был тяжелый опыт общения с сестрицей.

На платформе нас встречал настоящий великан, по крайней мере, по человеческим меркам. В нем около трех метров, наверное. Рядом с настоящим великаном, конечно, он бы смотрелся карликом. Ведь даже невысокие великаны достигают пятнадцати метров. Но тут, среди учеников, этот косматый человек смотрелся устрашающе огромным. Весь его вид был несколько дикий – спутанная борода, растрепанные волосы и горящие круглые глаза.
- Первокурсники, все ко мне, – прогудел он как пароходная сирена. – Меня зовут Рубеус Хагрид, я Хранитель садов и ключей Хогвартса. Добро пожаловать в школу!
Мы потянулись тонкими ручейками, опасливо поглядывая на сопровождающего, и вскоре уселись в лодки по четыре человека. Они сами поплыли по спокойной глади темного озера. На небе горели уже звезды, и замок величественно возвышался прямо над нами. Жаль, я не поэт, чтобы описать всю красоту этого плаванья с факелами.
Хагрид постучал в кованые двери, и они загудели не хуже глухого гонга. Мне подумалось, вложи он больше сил в удары, и дверь бы прогнулась. Нам открыла строгого вида женщина. Как потом оказалось, это была заместитель директора Минерва МакГонагалл.
За ней мы прошли в мраморный зал. В нем была лесенка, ведущая к верхним этажам, а также два боковых проема, ведущих в боковые помещения. В один из этих проемов мы и вошли. Пройдя по небольшому коридорчику, мы остановились в небольшом зале, недалеко от дубовых дверей, за которыми слышались сотни голосов.
- Когда откроются двери, – сказала МакГонагалл, – вы войдете в зал, пройдете к преподавательскому столу и там, на глазах у всех, будет происходить ваше распределение. Это один из самых ответственных моментов в вашей будущей жизни. Факультет станет вам домом, а его ученики – семьей. Вы можете принести ему славу или наоборот опозорить. Так что отнеситесь серьезно. Соберитесь с мыслями.

Она ушла, и мы остались одни. Сразу же началось перешептывание, а ко мне, наконец, подошел Северус. Он несколько был смущен, наверное вспоминая, как некрасиво поступил на платформе, но я решила не напоминать ему об этом.
- Как дела? Ты рад? – спросила я его.
- А ты как думаешь? Безумно! – улыбнулся он мне, вздыхая с облегчением. – Но впереди самое главное. Надеюсь, я оправдаю доверие деда и поступлю на Слизерин. Может, и ты туда попросишься? Я слышал, шляпу можно уговорить.
- Вряд ли я туда попаду, – сказала я. – Я же маглорожденная, а там придают колоссальное значение чистоте крови. Там даже полукровки редки.
Говоря все это, я была искренне расстроена. Мне очень хотелось учиться вместе с ним, а где мне было не важно.
- Кто это тут собирается на Слизерин? – встрял в наш разговор невысокий брюнет.
На его лице были круглые очки, под которыми горели озорные глаза. Своей прической он напомнил мне воробья, так как его волосы торчали во все стороны, делая его небрежным. Но в остальном он был безупречен - одет во все новое, с иголочки, подтянут, отглажен.
- Я бы убежал из школы, если бы попал в этот террариум, – продолжил он свою речь. – Там же, куда ни плюнь, то темный волшебник. Я слышал, что «Вы знаете, кто» тоже там учился, да и Пожиратели смерти все поголовно оттуда.
- «Вы знаете, кто», это кто? – спросила я осторожно. Я впервые слышала это прозвище.
- Сразу видно, что ты далека от магического мира. Возможно, поэтому и с этим убогим связалась. Совершенно наивная девчушка. Хочешь, я буду тебя опекать? Я Джеймс Поттер, правильный и положительный мальчик, не то, что твой неумытый приятель.
Он выпалил это все как из пулемета. Мне он показался задавакой и снобом, и я решила с ним не общаться. Тем более Сев смотрел на него как на таракана, которого был готов раздавить, да туфли не нашлось, а давить рукой не хотелось – измажешься.
- Ты оскорбил и меня, и моего друга, – сказала я мальчишке, – но так и не ответил на простой вопрос. Так о ком ты говорил? Кто там учился на Слизерине?
- Э-э… – смутился задавака. – Вообще-то его имя не произносится.
- Что, струсил? – ехидно осведомился Северус. – Боишься, что Темный Лорд достанет тебя проклятьем и в школе?
- Я?! Струсил?! – возмутился Поттер, сжимая свои кулаки и глядя на Сева с ненавистью. – Да я собираюсь на Гриффиндор. Это уже кое-что значит. К тому же, мои родители авроры, и я собираюсь по их стопам. Ты, кстати, уж точно его боишься, да еще и заискиваешь, раз называешь, как называют его Пожиратели смерти. Чтобы тебе доказать, что я не трус, я его назову. Лорд Волдеморт – вот о ком я говорил. Это такой темный волшебник, который сейчас терроризирует весь магический мир, и я его ненавижу.
Они стояли, как два петуха, и было такое впечатление, что собираются подраться. Я сделала вывод, что эти двое вряд ли станут приятелями. К счастью, драка не состоялась, так как открылась дверь, и мы вошли в Большой зал. Споры были забыты.

Большой зал – это огромный обеденный зал, потолок которого отражает состояние неба. В мое первое появление в нем на потолке была звездная ночь с почти полной луной. Еще, в зале под потолком парила сотня горящих свечей. Это было поистине волшебно!
Мы прошли по центральному проходу. Справа были столы Хаффлпаффа и Гриффиндора, а слева Слизерина и Рейвенкло. Мы выстроились спиной к преподавательскому столу, лицом к залу. Между нами и столами была небольшая площадка, посередине которой стоял старый табурет с лежащей на нем потрепаной остроконечной шляпой.
Когда мы замерли, шляпа шевельнулась, а затем в ней образовался рот, и она запела довольно приятным сопрано. Честно, я обалдела от такого явления. Северус ни разу не упоминал о том, что она поет, в «Истории Хогвартса» этого тоже не было. Из всех увиденных мною чудес это вошло в пятерку самых-самых.

Хоть я неказиста на вид и стара,
Но сколько земель не пройдете,
Шляпы умней и разумней меня
Вы где-нибудь вряд ли найдете.

Скорей подходите вы к стулу, друзья,
И смело меня надевайте.
Все помыслы мне, ничего не тая,
Не мешкая, вы открывайте.

Коль сердцем открыты и смелы, как лев,
Вас ждет Гриффиндор достославный.
А к знаниям тяга, в науках успех –
То вы на Рейвенкло желанны.

Коль вы не бежите от дел и труда,
Тогда в Хаффлпафф отправляйтесь.
Под сенью его, не свернув никуда,
Высот и побед добивайтесь.

Есть к власти стремленье и к хитрости страсть,
Одно от меня вам решенье.
Вы можете лишь в Слизерин так попасть.
Важно лишь одно дополненье:

Вы кровью чисты быть должны для него.
Чем чище, тем ценится больше.
Тогда вы добьетесь там точно всего,
Отточите хитрость потоньше.

Ну вот. Рассказала я все вам, друзья.
Теперь поскорей. Не зевайте.
Сюда выходите вы, дум не тая,
Меня вы смелей надевайте.

Песня закончилась, МакГонагалл подошла к табурету и сказала, обращаясь к нам:
- Сейчас я буду называть ваши имена, вы будете выходить и надевать шляпу. После ее вердикта прошу, не мешкая, идти к столу названного факультета. Удачи!
Она развернула свиток и начала распределение.
- Боунс, Амелия, – назвала МакГонагалл.
Одна из моих соседок по купе бодренько прошла к табуретке и нахлобучила шляпу. Мне показалось, что та едва коснулась ее головы, как тут же выкрикнула:
- РЕЙВЕНКЛО.
Стол, за которым сидел соответствующий факультет, разразился аплодисментами и хлопал все время, пока Амелия шла к нему.
- Блэк, Сириус.
Судя по фамилии, это был кузен Андромеды, с которой я ехала в поезде. Я вспомнила, что он собирался перечить родителям, а его кузина Нарцисса даже сказала, что он будет уговаривать шляпу. Мне стало интересно, куда же Сириус попадет. Распределяющая шляпа находилась на его голове так долго, будто решала очень сложную задачу, или он, в самом деле, ее уговаривал. Наконец она выкрикнула:
- ГРИФФИНДОР.
«Он все-таки уговорил ее», – мелькнуло в моей голове.

Далее шли брат и сестра Брэнстоун, попавшие на разные факультеты. Браун, Бредли, и наконец МакГонагалл сказала:
- Эванс, Лили.
Я пошла на трясущихся ногах к табуретке и буквально рухнула на нее. Едва я опустила шляпу на голову, как она съехала мне на нос. Я собиралась ее уже поправить, как услышала в голове:
«Какая честная юная леди. А сколько в вас храбрости и умения дружить. Сколько отваги. Что ж, с вами все ясно».
Пока я переваривал, что не брежу, а, в самом деле, слышу голос шляпы в своей голове, она выкрикнула на весь зал:
- ГРИФФИНДОР.
Факультетский стол разразился рукоплесканиями. Пока я шла к нему, мне показалось, что я увидела в глазах Северуса отчаянье. Он будто хоронил меня. В какой-то степени так и было. В Хогвартсе существует настоящая вражда факультетов. Хотя я постараюсь бороться с предрассудками и продолжу нашу дружбу. Главное, чтобы он не отворачивался.
Распределение продолжалось. Вскоре за наш стол сел тот лохматый брюнет Поттер, а Северус, как и мечтал, оказался на Слизерине. Остальных я не слишком запоминала - еще будет время познакомиться. Своих соседок по комнате я уже знаю. Замечательные девчонки: Эмма Ватсон, как и я, рыженькая, Миранда Гуссокл и Наоми Бредли – брюнетки, а тезка моей сестры, Петунья Браун, – шикарная блондинка.
Мальчишек-первогодок шестеро. Кроме Джеймса Поттера и Сириуса Блэка, есть еще четверо. Болезненного вида Ремус Люпин, чья одежда по бедности может соперничать с повседневными нарядами Северуса. Питер Петтигрю, довольно скользкая личность... Я, конечно, не люблю делать поспешных выводов, но в нем есть что-то отталкивающее. Он уже успел предложить свою дружбу каждому на факультете. Еще, братья-близнецы Пруэтты, Гидеон и Фабиан, кстати, как и я, рыжие.
Уф, уже третий час ночи. Кажется, с меня на сегодня достаточно писанины. Остальное допишу завтра. Хочется немного описать школу, преподавателей, предметы. Да много еще чего. А времени нет совершенно. Нам прямо сегодня уже задали задания. Я сидела в библиотеке, делала их. Да еще читала учебники для завтрашних уроков.

Глава 7. Второй курс

11 сентября 1972 года

Учеба на втором курсе еще сложнее, чем на первом. Приходится прилагать массу усилий, чтобы получать положительные оценки. Я, конечно, не стремлюсь быть отличницей, но получать оценки ниже девяти и восьми не намерена.
Впрочем, в магической школе так не говорится. Тут совершенно другая система оценок. В течение года все получают баллы, начиная с нуля и до ста. Причем дают их не только за работы, но и за поведение на уроке и в свободное время.
За поведение и работу на уроке или по домашним заданиям могут как назначить, так и снять баллы. За квиддич баллы только добавляют, естественно, при успехе. Проигрыш не приводит к потере баллов. Потом все баллы суммируются, и в конце года факультет, набравший большее количество, объявляется победителем. Ему дают кубок, под его знаменами проходит прощальный вечер.
За экзамены тут тоже свои оценки. Самая высокая оценка – это «превосходно». За ней следом идут «выше ожидаемого», «удовлетворительно» и «слабо». Самая плохая – это "отвратительно". Есть еще и «тролль», но это уже ниже ватерлинии. При такой оценке необходима переэкзаменовка, а если их много, то можно и вылететь из Хогвартса.

23 октября 1972 года

В этом году занятия по полетам у нас проходят совместно со Слизерином. Я иногда думаю, что это сделано нарочно, чтобы ухудшить отношения между факультетами. Урок превращается в какое-то бесконечное соревнование, кто ловчее и круче. Естественно, это относится только к мальчишкам. Они выделывают в воздухе такие трюки, что становится страшно. Вскоре многие убедились, что Северус не слишком уверенно держится в воздухе. Мародеры тут же начали над ним издеваться.
Неделю назад Поттера выбрали ловцом в команду по квиддичу, и он решил, что теперь ему все позволено. Он подстроил так, что Северус свалился с метлы и очень сильно ударился - у него даже слезы выступили в уголках глаз от боли. Но этот придурок Поттер решил, что Сев собирается плакать, начал над ним измываться и даже придумал прозвище – «Нюниус».
Северус, естественно, злится и обдумывает планы мести. Верней он их обдумывал, потому что сегодня эта четверка вся попала в лазарет после обеда - они отравились. Я уверена, что это дело рук моего друга. Но он так все ловко провернул, что его никто даже не видел у нашего стола. Правда, для Мародеров это не показатель. Они и так вечно к нему цепляются, а теперь наверняка объявят военные действия. Боже, почему ты создал мальчишек такими тупыми? И как потом из этих поганцев вырастают нормальные люди?

13 декабря 1972 года

Если почитать мой дневник, то можно подумать, что я любительница квиддича. Только и пишу о нем. Но что поделаешь, если значительная часть свободного времени в Хогвартсе вертится для всех вокруг него? По мне, так он придуман с той же целью, как и неправильное расписание, – сеять раздор между факультетами. Да и вообще, все межфакультетское соревнование направлено на это. Вот у нас в старой школе никто ни с кем не соревновался, так ученики параллельных групп друг с другом запросто дружили. Впрочем, я не об этом.
Три дня назад наш факультет выиграл матч с Рейвенкло. Сначала мы проигрывали им с разгромным счетом 60:10. А потом, бац, и мы выиграли. Все благодаря Поттеру, котрый поймал снитч. Теперь его в буквальном смысле носят на руках. А этот тупоголовый стал еще невыносимей. Он задирает теперь своих недругов даже на уроках, по крайней мере, на чарах, трансфигурации и на ЗОТИ. И ему все сходит с рук! Учителя им просто очарованы. Правда, у него по всем этим предметам по-прежнему только «превосходно». Не понимаю, зачем учителя заводят любимчиков?

30 января 1973 года

Сегодня мой день рождения. В прошлом году я его, откровенно говоря, «зажала», то есть никому не сказала о нем. Скромненько получила подарок от мамочки и Петти, и все. Но в этом году все было по-другому. Наоми откуда-то узнала, что у меня день рождения и заставила устроить вечеринку. Она договорилась со старшим братом Крисом, который учится тоже у нас, он притащил из кухни разных вкусностей, и мы устроили девичник в нашей спальне.
Мальчишек я принципиально не пригласила. Мародеры мне категорически не нравятся, а братья Пруэтты считают, что общаться с девчонками ниже собственного достоинства. Моя мама говорит, что у большинства мальчиков сейчас возраст неприятия противоположного пола и что через год-два все изменится. Ей ли не знать?! Она же работает детским психологом.
Праздник удался на славу. Мы натрескались пирожных, наигрались в шарады, а потом вздумали гадать. Это придумала Ами, как я называю Амелию Боунс (она тоже была на моем дне рождения). Она вообще жалеет, что у нас нет предсказаний. Оказывается, в Северной башне есть специальный кабинет для проведения этого предмета.

Я отвлеклась немного в сторону. Хочу рассказать, как мы гадали. Сначала мы плавили воск и лили его в холодную воду. Получались разные фигурки. Гадали на желание. Я загадала, например, новое платье. Так вот, воск был весьма похож на это самое платье. Все, в том числе я, увидели там и воланчики, и широкую юбку, и пышный рукав - короче, что я и хотела.
Потом мы гадали на суженного. Смотрели в зеркальный коридор. Я увидела какого-то брюнета. Миранда тут же стала хихикать и сказала, что это мой мрачный слизеринец, а Наоми в нем узнала Поттера. Я, конечно, ее высмеяла и сказала, что я с ним не пойду даже в библиотеку, не то, что к алтарю.
После этого мы принялись гадать по картам. Гадали на судьбу. Это тоже придумала Ами. Ее бабка славилась этим умением. Вот и она решила, что кое-что может. Надо сказать, это было целое представление. Года три назад я видела, как гадала цыганка. Так вот, у Амелии все еще интересней. Она говорит как по написанному. Она всем нам довольно подробно и правильно расписала прошлое.
После этого все девчонки, естественно, загорелись гадать на будущее. Как всегда бывает, тут наша гадалка дала своей фантазии волю. Например, Миранде предрекла разработку новой учебной программы по ЗОТИ и выход учебников ее авторства. Эмме предрекла кучу детишек, аж пять штук. Петунье нагадала быть послом во Франции и выйти там очень удачно замуж. И только мне, когда я ей сказала, что так хорошо не может быть у всех и каждого, Амелия в отместку предрекла очень раннюю смерть, но я ничуточки не расстроилась, так как не верю в эту ерунду.

5 марта 1973 года

Позавчера мы с Северусом, кажется, улучшили свойства мази от ожогов. Мы частенько экспериментируем в классе зелий - Слагхорн это позволяет. Все началось с банальной ошибки. Я плюхнула в котел три унции порошка корня мандрагоры, вместо одного, Северус так разволновался, что стал мешать варево в другую сторону. Казалось бы, какая разница, а консистенция у мази вышла ровнее.
Несмотря на лучший внешний вид, Сев предложил тестировать. Не успела я опомнится, как этот придурок окунул свою руку в кипяток. Я думала Северус заорет от боли, но он только скрипнул зубами и чуть слышно простонал. Затем зачерпнул мазь и стал намазывать ее на руку.
- Какого черта ты это сделал?! – заорала я.
- Странный вопрос, – пожал Северус плечами. – Ее надо было тестировать.
- Но зачем такими варварскими методами? Это же больно.
- Я должен уметь преодолевать боль. Так что я совместил две необходимые вещи.
- Но вдруг бы мазь оказалась неправильной?
- Тогда правильная нашлась бы у Слагхорна или я обратился бы к мадам Помфри, – он был невозмутим, как флобер-червь.
На его счастье, мазь оказалась не просто правильной, она оказалась более эффективной. Рука зажила буквально на моих глазах, а обычно на это требуется часа два, не меньше.
После такого успеха, мы позвали профессора Слагхорна и рассказали ему об изменениях в рецептуре. Сев собирался проделать и перед ним свой фокус с рукой, но его декан замахал в панике руками и воскликнул:
- Что вы, что вы! Есть же нормальные способы тестирования. Я их проведу, и если вы правы, то подам заявку в ассоциацию зельеваров. Вы, разумеется, будете моими соавторами. Я бы не стал пмписывать свое имя к вашим при заявке, но вы слишком юные. Вас высмеют, даже не проверив свойств. Мастера зелий консервативны, поэтому это вынужденная мера, а не желание иметь больше изобретений.
Теперь Северус ходит весь на нервах и ждет. Я же более спокойна, хотя тоже жду проверки Слагхорна.

13 марта 1973 года

Прошла целая неделя, даже чуть больше. Зельевар все отговаривался, что ему некогда, а сегодня после урока попросил нас с Севом остаться и показал нам «Вестник Алхимика», где рассказано об улучшении мази от ожогов и названы наши имена. Я и не думала, что это так приятно.
- Вот, как обещал, – сказал нам Слагхорн. – Теперь вы по праву можете считаться самыми молодыми зельеварами. А я, со своей стороны, приглашаю вас в свой «Клуб Слизней». Там собираются только блестящие ученики. Думаю, вы не пожалеете.
Мы кивнули ему как китайские болванчики и поблагодарили. Когда же он ушел, Сев фыркнул и сказал:
- Больно надо! В его клубе половина надутых болванов. Даже твой Поттер туда входит, как выдающийся игрок в квиддич.
- Вовсе он и не мой, – обиделась я.
Но он уже не слушал, продолжая ворчать о клубе и о проводимых Слизнортом вечеринках. Я слушала и улыбалась. Честно, не представляю себе Северуса на такого рода вечеринках. Хотя та компания, с которой он дружит, тоже устраивает какие-то вечеринки, и он ходит.

27 марта 1973 года

Сегодня Слагхорн пригласил меня на сбор «Клуба Слизней». Мне было неудобно отказаться, и я пошла. Каково же было мое удивление, когда я там встретила Северуса. Он был вместе с Люциусом Малфоем. Этот шестикурсник покровительствует ему. Я часто вижу, как Малфой защищает Северуса от наших Мародеров. За одно это мне нравится этот высокомерный сноб.
Кстати, там была невеста Люциуса, Нарцисса Блэк. Боже, почему ты создаешь таких красивых женщин и почему я не такая? Она тоненькая, как тростинка. Ее кожа кажется алебастровой, до того она белая. У нее изящные руки. А я… Мои руки, как у крестьянки, – широкие, с короткими пальцами. На моем лице веснушки, особенно весной. Ничего хорошего, в общем. Правда, когда я это все сказала Наоми, она подняла меня на смех.
- По сравнению с тобой, Лили, Нарцисса – бледная поганка. Она вовсе не тонкая, а просто худая до угловатости. У нее лошадиное лицо. Но даже это не главное. Ты все время улыбаешься, и, глядя на тебя, создается такое впечатление, что светит солнышко. Она же так старается быть высокомерной и холодной, что превратилась в бездушную куклу.
Я даже засмущалась от таких комплиментов. Кстати, сама Наоми очень симпатичная. Волнистые черные волосы и карие, как шоколад, глаза. Ее кожа немного смуглая, потому что она мулатка. Но это ее только красит.

29 апреля 1973 года

Я снова пишу о квиддиче. Нет, это уже становится недоброй традицией. Я что, спортивный корреспондент, верней летописец? Но так получается. Этот вечный предмет раздоров дает пищу для записей.
Сегодня был заключительный матч сезона. Играли наши против Слизерина, как и год назад. Только теперь ловцом у нас стал Джеймс Поттер. Это и сыграло свою положительную роль. Мы выиграли, так как он поймал снитч.
Но нашим этого было мало. Сначала они устроили в гриффиндрской гостиной победную вечеринку. Как мальчишки умудряются проносить в школу выпивку, я не знаю, но на столе был не только тыквенный сок, но и огненевиски. Я, откровенно говоря, лизнула из любопытства, так мне показалось, что мне в горло залили расплавленное олово. Впрочем, я не о своих экспериментах.
Так вот, разгоряченные алкоголем, наши доблестные спортсмены пошли доказывать, что они крутые не только в квиддиче. Слизеринцы тоже были под градусом - запивали проигрыш, не иначе. В результате вышла грандиозная драка в подземелье.
Никто даже не заметил, в какой момент появился завхоз Филч со свой вездесущей кошкой. Эта зверюга дворовой масти умудряется выслеживать учеников повсюду. Я имела в виду кошку, а не Филча. Впрочем, они еще та парочка. Но это лирическое отступление.
Завхоз за драку снял по двадцать баллов с каждого. А так как гриффиндорцев ему попалось больше, то и баллов наш факультет потерял тоже больше. В результате мы потеряли очки, набранные на матче по квиддичу, да еще с лихвой. Теперь наш факультет в самом конце, и ни о какой победе в школьном соревновании мы и не смеем мечтать. Вот и убедите меня после этого, что парни не придурки!
Но это еще не самый конец. Мне, в принципе, по барабану, выиграли мы или проиграли. Я уже говорила, что не понимаю, зачем это соревнование факультетов. За перо я взялась совсем по другой причине.
Просто наши парни решили поступить подло. Они стали отлавливать членов команды Слизерина и бить. А где, спрашивается, гриффиндорское благородство? Чем же, в таком случае, Слизерин и Гриффиндор отличаются? Да ничем. Просто те пакостят тоньше.

1 июля 1973 года

Уже почти середина лета. Я снова вернулась домой. В конце года было так много занятий, что я совсем забросила дневник. Впрочем, ничего уж слишком интересного не случалось. Учеба, занятия дополнительными зельями, подготовка к экзаменам и, конечно, они сами, - то есть обычная школьная жизнь. Мои результаты, как и в прошлом году, неплохие. Я не отличница, но у меня нет оценок «удовлетворительно» и «слабо». «Превосходно» три – за зелья, чары и трансфигурацию, остальные - "выше ожидаемого".
Лето проходит спокойно. Моя сестра меня еще больше сторонится, и я не знаю, что с ней делать. Особенно Петунья начинает беситься, когда я делаю домашнее задание на лето. Говорит, что это бесовские занятия, что я – уродка. От этого даже не хочется находиться дома. Впрочем, я скоро уеду к Наоми. Она меня пригласила к себе.

31 августа 1973 года

Давно я так весело не проводила лето! А все благодаря тому, что я гостила у подружки.
Дом Наоми находится на юге Англии в небольшом городке Войт Триас. В нем живут как волшебники, так и не волшебники, причем вполне мирно и дружно. Сама Наоми из чистокровной семьи, но у нее в родне полно маглов, поэтому к маглорожденным они относятся очень хорошо.
Меня ее родители встретили как родную. Они вообще очень гостеприимные. Может, это из-за характера их работы. Родители Наоми содержат магазин-кафе, в котором пекут ароматные булочки, которые можно купить и прямо в магазине съесть, запив вкусным какао. С недавних пор там же работает и брат Наоми, Крис. Он в этом году окончил Хогвартс.
У моей подружки в городке куча знакомых. Почти все учатся в нашей школе. Мы гуляли шумной компанией: устраивали пикники на берегу океана, играли в разные волшебные игры, ходили в кафе и в волшебный театр. Он мало отличается от настоящего, но на его представлениях, если актеру по роли надо летать, он летает, а если он должен стать лебедем, то он становится. Мне очень это понравилось.
В конце августа мы шумной компанией ездили в Косой переулок за книгами и другими вещами для следующего учебного года. Ходить так гораздо веселее. Мы высмеивали некоторые учебники, побывали в мороженице Фортескью и наелись мороженого, которое окрашивает волосы, а потом пугали своим видом будущих первокурсников.
Домой я вернулась только вчера, а завтра уже в школу.